Всё чаще и чаще приходилось убеждаться в том, какие они «осторожные» и «не общаются с чужими, особенно насчёт денег». В один из дней когда Андрей пришёл в оперблок, Зинаида Прокофьевна попросила зайти к заведующему кардиохирургией Игорю Викторовичу Быстрову. Тот, встретив в своём кабинете и не предложив присесть, сказал без лишних предисловий, что будет ждать завтра в полдень возле университета.
Завтра была суббота, выходной. Солнечный мартовский день. Подъехав к назначенному времени к университету – это в пределах прямой видимости от кардиоцентра – Андрей вышел из машины и подошёл к красному «Роверу» заведующего.
- Добрый день, Игорь Викторович.
Тот, по обыкновению, ухмыльнулся:
- Привет, соперник.
- ?!
- Помнишь ту блондинку, в ресторане «Волгоград»?
- Что ещё за блондинка?
- Год назад ты был с блондинкой в ресторане. Ольга её зовут. С вами был Рома Трегубов.
Андрей кивнул – есть что вспомнить. И отличный повод для встречи в субботний день возле университета.
Для Игоря Викторовича это была чрезвычайно важная тема:
- Когда ты мне её выкатишь?
Андрей был вынужден признаться, что не сможет выкатить ту девушку – индивидуальная работа, эксклюзив, такие не выкатываются, они сами себе выбирают мужчин.
И снова ухмылка на лице заведующего:
- Ладно, отработаешь. Езжай за мной.
Вернувшись в свою машину, Андрей поехал вслед за «Ровером». Красный седан и белый микроавтобус выехали на Вторую Продольную, с которой вскоре свернули на улицу Электролесовскую. Доехав по ней до конца, миновав железнодорожный переезд, попали на улицу Тулака, и, мимо таможни, въехали в гаражный кооператив.
Возле нужного бокса остановились, вышли из машин. Их уже ждали – ворота были открыты, внутри суетился какой-то невзрачный мужчина. Быстров его представил – то был муж Зинаиды Прокофьевны. Передав Андрею четыре внушительных пакета, доверху набитые коробками шовного материала, он стал закрывать гараж.
- Зинка дала тебе заявку? – спросил Быстров.
Андрей кивнул.
- Я ещё нужен, Игорь Викторович? – спросил муж Зинаиды Прокофьевны.
Заведующий отрицательно мотнул головой. Затем сказал:
- Сделаешь счёт, в понедельник отнесу его в бухгалтерию, тебе сразу же оплатят. А шовник привезешь, когда прибудет недостающее по заявке – всё одной кучей, частями не носи.
Не обращая внимание на невзрачного мужа старшей операционной сестры, закрывшего гараж и незаметно исчезнувшего, они ещё раз проговорили всю схему: Андрей по заявке делает счёт, в Джонсоне заказывает то, что не обнаружится в пакетах, и, когда кардиоцентр перечислит деньги, отгрузит товар в аптеку. Об условиях пока ничего не было сказано.
- Штейн не участвует в схеме, – произнёс напоследок Игорь Викторович скорее утвердительно, чем вопросительно.
Андрей подтвердил – да, не участвует.
А сам подумал: «Как же скрывать от Штейна перечисленные кардиоцентром суммы? Не оплачивать же за свой счёт товар, чтобы держать его мёртвым грузом на складе, а в аптеку отгружать возврат!»
Приехав в понедельник, Андрей сразу выложил результаты осмотра пакетов: треть упаковок имеют некондиционный вид – вскрыты либо помяты.
- Бузуй их так, нам всё равно! – невозмутимо приказал Игорь Викторович.
Андрей возразил: «Зав. аптекой не дура, всегда получала новенькие упаковки, а тут –
вскрытые, да ещё с пометками старшей операционной сестры, видно же, чей почерк».
- Эпидерсия какая-то, а нельзя их немного подшаманить, придать товарный вид? – не отступал Игорь Викторович.
Стараясь выглядеть серьёзным, Андрей из всех возражений выбрал самое нейтральное:
- Но это же палево, нельзя так рисковать.
Это прозвучало неубедительно. Некоторое время они препирались, потом заведующий, ругнувшись на Зинаиду Прокофьевну, не сохранившую товарный вид продукции, сдался.
Андрей был уверен, что условия будут пятьдесят на пятьдесят, поэтому, услышав «15%», сделал удивлённое лицо:
- Пятнадцать?!
- Ты же ничего не делаешь, – произнёс заведующий кардиохирургией с обычной своей ухмылкой, – чисто пишешь счёт и обналичиваешь капусту. Пять процентов относишь Ильичёву, мне с возвратных денег мои пять процентов не даёшь, только с оставшейся суммы. Остаётся десять процентов. Так в среднем по городу и берут за обнал – пять-десять процентов.
И он открыл блокнот:
- Вот у меня тут написано – пять-семь процентов.
Это было сказано тоном, как будто прочитано что-то незыблемое, установленное раз и навсегда, написанное кровью на скрижалях истории.
Рисковать за жалкие десять процентов не имело смысла. Работая законным образом, получался больший выход. Тут же, в этой схеме с возвратом, возникали многочисленные угрожающие бизнесу трудности.
- Зинке – ни слова о деньгах, которые ты мне передаёшь! – предупредил заведующий.
Становилось ясно, что главный исполнитель – старшая операционная сестра, ответственная за списание расходных материалов – при раздаче слонов получит не слона, а какую-нибудь меленькую зверушку.
Ничем не выдав разочарования, Андрей продолжил беседу. Они выпили по две чашки кофе, покурили прямо в кабинете, и после двухчасового разговора расстались лучшими друзьями.
Идя коридорами кардиоцентра, Андрей думал об открывающихся опасностях. Но ощущения чего-то действительно угрожающего не было. Напротив, из всех, кого приходилось слушать и чьи условия выполнять, Игорь Викторович Быстров в наибольшей степени казался тем, на кого можно надеяться, не опасаясь подвоха.
Очевидно, что эта и предшествующая ей ночи не были ночами тяжёлых раздумий для Быстрова. Схема была разработана давно, судя по пометкам на коробках, шовный материал выносили задолго до того, как заведующий кардиохирургией познакомился с директором Совинкома. За которого Быстров спрашивал у Трезора – надёжный ли это человек. Трезор рассказывал об этом, прибавив, что дал самые лестные рекомендации и даже выступил гарантом; но Андрею только сейчас стала ясна реальная причина заинтересованности заведующего кардиохирургией. Он искал адекватного и надёжного партнера, и вдобавок вхожего в кабинет заместителя главного врача, плюс к этому способного поддерживать взаимодействие с другими людьми – сотрудниками кардиоцентра, их родственниками, и бог ещё знает с кем. Судя по всему, Быстров не намерен останавливаться на схеме с шовным материалом, его пытливая мысль бежит гораздо дальше.
Итак, Игорь Викторович Быстров отверг кандидатуру Вениамина Штейна, и, познакомившись с Андреем Разгоном, просканировав его, удовлетворился этой находкой. Да, условия сотрудничества оставляли желать много лучшего. Заведующий кардиохирургией не рисковал ничем, но дивиденды получал больше всех. Все риски брали на себя исполнители – старшая операционная сестра и поставщик. Кроме очевидной опасности засветиться из-за близорукости и неосторожности Зинаиды Прокофьевны, которая совершает элементарные ляпы с мечеными коробками, Андрей налетал на неизбежное объяснение с компаньоном. Штейн отслеживал каждую коробку – от заказа до вывоза со склада поставщика. Как объяснять ему снижение объёма закупок – вот это было непонятно. Со всеми исполнителями не договориться – Штейн лично знал всех и мог одним телефонным звонком узнать любую информацию. Говорить ему всю правду – себе дороже. Капризный и упёртый, он закатит истерику, и предоставит компаньону взять на себя все издержки и риски; а в случае если дело выгорит и пойдут более серьёзные дела, как ни в чем не бывало потребует свои 50%. Вернее, 60-70% – Штейн по-прежнему игнорировал офисные расходы, твердя на бетоне, что ничего не знает и «должен забрать рассчитанную им долю прибыли». Нет, посвящать его нельзя.
Оставалось одно – надеяться на импровизацию, принятие решения по ситуации. И Андрей решил ввязаться в игру, взять на себя все издержки и риски, в расчете на то, что Быстров предложит в будущем более выгодные проекты.
|
