То, что было, забывается, или становится смутным впечатлением, может, воспоминанием. Острота ощущений стирается, бывает, трансформируется. То, что казалось незначительным, становится значимым, и наоборот. Но иногда оказывается так, что пережитое становится частью тебя, и это уже никогда не вычеркнуть. Это может только измениться вместе с тобой, но не исчезнет.
Василий Кохраидзе зашёл в кабинет по-простому, в клетчатой рубашке навыпуск, со спортивной сумкой на плече. Подойдя к столу, протянул руку, усмехнулся в усы:
- Ну, здравствуй.
Андрей махнул Верхолётову – мол, выйди. В этом разговоре лишние не нужны. Тот сделал понятливое лицо и молча удалился.
Перед глазами Андрея замелькали сонные кустарники, затихшие ручьи, лощины с еще свернутыми цветами, плакучие ивы с серебристыми листьями, блёклые озерки. Кружились горы, заросли, облака, птицы, хаотические нагромождения скал, балки и ущелья, перевитые ползучими растениями леса, запутывавшиеся ветвями в облаках, цепи гор, уходящие за черту вечного снега.
И Катя была там. Звучала музыка их неоконченного танца.
- Работаешь, – то ли утвердительно, то ли вопросительно произнёс Василий, усаживаясь на стуле.
- Пробую себя в бизнесе.
Последний раз они виделись в конце августа 97-го, когда он приезжал вместе с Сергеем Владимировичем. Катин отец ещё дважды появлялся в городе, Людмила Николаевна по просьбе Андрея предупреждала о его приезде. И на днях приедет снова – на годовщину.
- Я его дождусь, – сказал Василий. – А ты не уехал в Москву, остался здесь.
- Мы не успели с ней уехать в Москву. Многое после того, как… очень многое потеряло смысл. Потерялось очень важное – то, что уже не найти.
Ни Василий, ни Сергей Владимирович, так и не узнали о том, что Андрей женился за полтора месяца до Катиного приезда в Волгоград.
- Ты прямо с поезда?
- Да, ехал с хорошими людьми.
- Здорово, когда попадаются хорошие люди.
Он виделся с Василием всего четыре раза в жизни. И оказалось, что такая у них установилась связь, что Андрей, бросив все дела, повёз устраивать гостя к себе домой, и остаток дня провёл вместе с ним. Он был частью той жизни, воспоминания о которой хранились в чулане родительской квартиры – сухумские фотографии, картина, на которой Катя бежит по вспененной полосе прибоя, переданная Ритой тетрадка с Катиными стихами. Свидетельство того, что Андрей когда-то находился в гиперреальности, в зоне предельной концентрации бытия. Это такое место, побывав в котором, потом всю жизнь будешь его искать.
|
