Одна проблема вскоре решилась, причём неожиданно легко. Верхолётов, придя за очередной зарплатой, ничего не получил. Андрей предъявил ему за прогулы, неудачу ставропольского взаимозачёта (на поездки израсходовали кучу денег, а результата нет), и растрату подотчётных денег. Верхолётов попросил «подоянее, хотя бы что-нибудь, а то совсем денег нет», но ему было сказано: «Вообще-то ты должен фирме, поэтому, будь добр, заплати хоть что-нибудь». И ему пришлось уйти.
С двумя другими проблемами предстояло повозиться.
«Сурки», почувствовав себя хозяевами, стали активнее работать. Лактионов стал приносить больше заказов, Еремеев начал готовиться к крупным областным тендерам, которые, с его слов, выиграет с помощью Шмерко, своего крёстного. Взяв на работу секретаря и получив право командовать бухгалтером (не в части распоряжения денежными средствами, а в части выполнения некоторых поручений), они быстро наладили учёт и делопроизводство.
И этим только запутали всё дело. Андрею не нужна была прозрачная структура, в которой секретарь или бухгалтер могут дать полный отчёт перед компаньоном. Когда приезжал Вениамин Штейн и требовал отчётность, никто на фирме не мог что-либо внятное сказать. Один человек владел всей информацией – Андрей. Он садился перед компаньоном, вынимал блокнот, и «давал все расклады». Штейн неоднократно предпринимал попытки организовать людей в офисе, которые бы, независимо от Андрея, давали бы ему полную информацию. Всё было безуспешно – сотрудники, хоть и подчинялись одинаково обоим компаньонам, но Андрей, находясь в Волгограде, был им ближе, и имел больше влияния. И он дезорганизовывал их работу в части, касающейся отчетности. Последний человек, которому специально вменялось это в обязанность, Яна Обозная, была со скандалом уволена, проработав всего два месяца. Приехав в Волгоград, Штейн устроил ей разнос за то, что она присылает ему разноречивые и неточные сведения, и не может по телефону с ходу рассказать обо всех текущих сделках, всегда ей нужно «что-то где-то уточнить». Он скакал козлом по кабинету, дико вращая глазами, брызгая слюной, издавая шизовопли. И так напугал этим девушку, что она расплакалась, и не смогла даже объясниться. Андрей, присутствовавший при этом, сумел сохранить нормальные отношения с участниками драмы. Компаньон убедился, что по ошибке взяли на работу тупицу, развалившую дело, а уволенная сотрудница потом рассказывала всем, какой он тиран, этот Штейн, и какой Андрей Разгон хороший.
Кроме информации, Андрею также было совсем неинтересно делиться с «сурками» своими наработками до того, как они сами что-то принесут на фирму. Как полноправных компаньонов и друзей он их не рассматривал – что-то промелькнуло в их поведении неприятное, отрицательное, отталкивающее, где-то в сознании загорелась красная лампочка: «Опасность!»
Окончательное решение избавиться от них пришло через неделю после того, как они предложили себя в качестве компаньонов. Прикрываясь Штейном, которого якобы не хочет бросать, Андрей сказал им, чтоб Совинком не трогали, а учреждали новую структуру, и занимались ею. И напомнил об уставном фонде.
Что касается текущей деятельности, она должна вестись от помойки, через которую обналичивали деньги, – пока не будет готова новая фирма.
Документы Совинкома были перевезены в кардиоцентр, для нового офиса закуплена мебель и оргтехника. Таким образом, Андрей изолировал всех от информации о своих делах.
По объявлению была принята на работу бухгалтер – 22-летняя Юля Чуприна. Другого сотрудника буквально навязал Игорь Викторович Быстров. Елена Николова работала медсестрой в его отделении. Это была чрезвычайно ответственная и работоспособная девушка, на ней была куча обязанностей, и Игорь Викторович говорил, что ему трудно будет найти ей замену, но он расстаётся с лучшей своей сотрудницей, чтобы «помочь другу наладить дело». Андрей и сам видел, что Елена – ценный работник, всё отделение держалось на ней, но такое рьяное стремление Игоря Викторовича «помочь другу» казалось подозрительным, учитывая опыт общения с представителями homo sapiens.
В конце концов, он сдался – от заведующего кардиохирургией исходила колоссальная энергетика, сопротивляться которой было невозможно. И эта энергетика была со знаком «плюс».
Наедине с собой Андрей пытался привести в ясность свои действия. Писал планы, обдумывал решения. Но в реальной жизни действовал интуитивно и часто вопреки запланированному. Чаще всего результаты таких действий были успешными. Часто меняющиеся сотрудники, увольняемые порой целыми коллективами, сурки, мелкие клиенты – всё это было хламом, на который жалко тратить энергию. Руководство кардиоцентра, казанские «барышни», и Штейн – вот стратегические фигуры, с которыми необходимо выбрать правильную линию поведения. И если с первыми всегда удавались удачные импровизации, в результате которых Андрей зачастую получал неожиданно приятные сюрпризы, то Штейн был предсказуемо зациклен на трёх сверхценных идеях: недоверие к партнеру, стремление ограничить доступ партнера к ключевым клиентам, стремление заставить наёмных сотрудников работать бесплатно. Да, возможно со своей женой, безмозглой куклой, Штейн прокатывает за сверхчеловека с собственной позицией, то на Совинкоме он прокатывает за недочеловека с собственной истерикой.
|
