Припарковавшись напротив Витебского вокзала, Владимир вышел из машины. Полчаса он ждал на обочине. Наконец, появился Артур.
- Час уже стою здесь, дрочу на проходящих мимо баб!
- Извини, Вовок, попал в пробку.
- В пробку попал… Пробка у тебя в голове.
Так они разговаривали. Владимир возмущался по поводу того, что Артур постоянно опаздывает на встречи, Артур же оправдывался тем, что машина постоянно ломается, а движение в Петербурге такое, что впору покупать вертолёт.
- Вертолёт… – проворчал Владимир. – Машина для перехода с одного света на другой. На нём ты будешь опаздывать на сутки. Ты устроился на работу?
- Да.
- Зарплата?
- Она не нужна, Вовок. Директор – гребень. Ссыкун, каких мало. Мы сделаем его, я это вижу.
- Сделаем… Ты уже много кого сделал.
Они обменялись многозначительными взглядами. Оба уже поняли, что вклиниться в чужой бизнес намного выгоднее, чем затевать свой, и стали обсуждать план действий. Владимиру тоже нужно было устроиться на строительную фирму, – туда же, куда устроился Артур.
- Чем они занимаются?
Артур объяснил, что фирма выполняет субподрядные работы у крупных застройщиков. Кроме того, ремонтирует производственные помещения на крупных предприятиях, есть два магазина, торгующие стройматериалами.
- Два магазина… Бизнес крупный, или так, поссать вышли?
- Поссать это мы сюда приехали, Вовок. У них реальная контора.
- Уже страшно, Артур, – оттого, каких людей мы поимеем.
- Ну, чего? Поедем, посидим в ЛДМ?
- Нет, мне надо к брату зайти.
И Владимир махнул рукой в сторону здания клиники Военно-медицинской академии. Ещё раз детально проговорив то, что нужно сделать, они расстались. Владимир пересек проезжую часть, прошел через проходную, кивнув охраннику вместо предъявления пропуска, повернул вправо, и направился в сторону главного корпуса.
«Вот он удивится, когда увидит, что вместо одного Быстрова вышли двое!» – подумал он. Поднимаясь по лестнице, Владимир здоровался с незнакомыми людьми в белых халатах, пожимал руки, и обменивался репликами.
- Как операция, Игорь Викторович?
- Нечеловеческая работа! Неимоверный, чисто… адский труд.
- Больной выживет?
- Время… закопает всех… пардон… покажет. Не могу ничего обещать, всё очень серьёзно.
Так он дошёл до кардиологического отделения, и, остановившись у кабинета с табличкой «Заведующий отделением. Быстров Игорь Викторович», постучался в дверь, затем заглянул вовнутрь. Брат его, извинившись перед посетителем, вышел в коридор.
- Где ты подобрал его? – спросил Владимир, заглядывая в кабинет через неплотно прикрытую дверь. – Чисто… глиномес какой-то.
- Этот крендель заплатил за своего друга… или подругу, хрен поймёшь их эпидерсию. Дорогая получилась операция. Он… человек со связями, с деньгами, с положением.
- Да, это в корне меняет дело. Пидор со связями, с деньгами, и с положением – совсем не то, что пидор без связей, без денег, и без положения. Это уже… чисто… гей!
- Мне надо с ним поговорить. Чисто из вежливости. Он здесь оставил кучу денег.
- Логично, логично, – сказал Владимир и посмотрел на часы. – Но мне что тут делать, я на встречу опаздываю? Артур на два часа задержался, теперь ты.
- Посиди в коридоре.
- Ты обещал с медсестрой познакомить, по неотложной части.
Игорь позвал постовую медсестру.
- Тамара Ивановна!
Пожилая женщина, оторвавшись от журнала, встала из-за стола, и, подойдя к ним, с удивлением уставилась на близнецов. Владимир поморщился.
- Геронтофилией страдаешь, брат?!
- Позовите Аню, где она ходит, – сказал Игорь.
Тамара Ивановна отправилась на поиски медсестры, а Игорь пояснил:
- Поговоришь с ней, как я, вон в том кабинете, в процедурной.
- Как я… А как ты с ней обычно разговариваешь?
- Ну… она делает своё дело, а я её глажу по головке, рассказываю смешные случаи. Потом прикладываемся на кушетку. Потом говорю, какая она умница, намекаю на премию. Только не перепутай: сначала она делает дело – «Oral B», потом кушетка, потом «умница» и премия. И это… кушетка, а не стол, стол уже качается, сломан на хрен!
- Разговор тут слышал про тебя. Два пациента в коридоре обсуждают, к кому идти на операцию. Один говорит: «Хочешь как подешевле – иди к Началову, хочешь жить – иди к Быстрову!»
Игорь гордо вскинул голову:
- Обладатель ценного навыка стоит недешево.
Оставив брата в коридоре, Игорь вернулся в кабинет, к своему посетителю. Это был сорокалетний платиновый блондин, со стильной прической, с серьгами, макияжем, холеными руками, пальцами, унизанными перстнями. Лицо попеременно выражало то демоническую грусть, то романтическую печаль – то была сложная, переменчивая натура.
- Итак, Эрнест Адамович…
- Просто Эрик. Для вас я просто Эрик. К чему условности, жизнь и так усложнена до предела.
- Хорошо… Мы остановились на том, что…
- …Как дорог мне мой Серафим. Поэтому я не жалею ни сил, ни средств, чтобы спасти своего любимого мужчину. Когда любишь, не считаешь усилий. Конечно, есть в этом что-то эгоистичное – я как бы спасаю его не для него самого, а для себя. Но, что поделаешь, такова жизнь. Все мы люди, все мы человеки.
И он достал из дамской сумочки зеркальце, посмотрелся, затем подкрасил тушью ресницы. И проговорил с шальным лукавством:
- Хо-хо! Да! Я создан для любви!
Упрятав все принадлежности обратно, он продолжил:
- Нам непросто далась эта гармония. Мы долго притирались друг к другу. Самыми трудными годами нашей совместной жизни были третий, пятый, и седьмой.
- И как, притерлись?
Эрнест Адамович потупил взор.
- Хо-хо! Как видите. Но было жутко трудно.
- Представляю… Жуть!
- Да, поверьте. Любовь – это жуткий труд. Иногда меня охватывало отчаяние. В эти тревожные часы словно дьявол вселялся в моё тело. Подчиняясь потребностям своей ненасытной плоти, я совершал ужасные ошибки. Я изменял! О, да! Я делал это. Но эти похождения лишь укрепляли нашу любовь. Хо-хо! Я лишний раз убеждался в том, что мой мужчина – самый лучший! А как он ревнует. Вы бы знали, как мой Серафим ревнует! И знаете, когда он устраивает мне сцены ревности, я испытываю такое сладостное волнение. По телу пробегает дрожь, и такое… жжение, как в…
- Как в духовке?
- Да, вы угадали, доктор. Серафиму тоже нравится это слово – «духовка». Хо-хо! Он говорит: «сейчас порву твою духовку»!
- Наверное, вам трудно найти достойного собеседника? Разобщенность, урбанизация, индивидуализация, и всё такое.
- Нет, напротив. Сейчас так много милых, понимающих людей. Кроме того, у меня очень лёгкий характер. Слаб я на…
- Понятно, – кивнул Игорь. – Легко находите контакт… на уровне слизистых.
- Хо-хо! И знаете, я решил существенно расширить круг общения.
- Выставить на поток свою духов…
- Я пишу книгу.
- Вот так сразу – книгу!?
- Это не сразу, всё это выстрадано. Это будет книга о жизни, о любви.
- Легко ли вам дается писани…, я хотел сказать – написание? Знакомы ли вам «муки слова»?
Не уловив иронии, Эрнест Адамович ответил:
- Что вы? Когда знаешь, о чем пишешь, все идет легко. Муки тела – да! Это было. Поэтому и пишется легко, потому что всё, о чем идет повествование, – всё это пропущено через себя.
- Это будет что-то вроде «Книги о вкусной и здоровой пище»?
- Хо-хо! Вы настоящий доктор. Вы словно читаете мои мысли. Я уделяю огромное внимание правильному питанию. Овощи, трава, морская капуста…
- …Пропущенная через лошадь… – сказал Игорь в сторону.
- …Питание – это жизнь, любовь – это жизнь, – продолжил Эрнест Адамович. – Это будет необычная книга.
- В этом я не сомневаюсь.
- Освещаемые вопросы, и сам сюжет, – всё это выходит за рамки повествования. Авторская энергетика бьёт поверх текста. Мой перформанс не просто сопровождает книгу, но выступает как «второй том». Такой тип взаимоотношений писателя и книги как нельзя правильнее вписывается в современное информационное пространство.
- Рассказывая о себе, вы делитесь опытом? Рецепты, позы… Или сообщаете читателю свою философию?
- Всё это, вместе взятое! И даже больше. Я высказываю своё отношение к происходящим событиям, даю оценку людям, явлениям, тенденциям.
- Вы считаете, что это будет интересно?
- О, да! Люди должны знать, что я чувствую. Им должно быть известно моё отношение… например, к сносу памятников, или, к разгону гей-парадов. У меня резко негативная позиция к засилью женских тел на обложках журналов, на рекламных плакатах, и так далее. Обнаженная женская плоть стала универсальным рекламоносителем. Что бы ни продавалось – автомобили, бытовая химия, мягкая кровля, металлочерепица, автомоечное оборудование, ядохимикаты, – всюду привлекаются женские ебличики, сисяндры и ляжки. Фу! Какая гадость! Мужское тело намного эротичнее, и чувственнее, это экстаз для глаз. Поверьте моему опыту!
- Нет оснований вам не доверять.
- Другой вопрос: безудержное распространение порнографии. Вакханалия разврата ужасает. Яростная пропаганда отживших отношений, противоестественных отношений. Фу! Какая гадость! Женщина – бестолковое существо, как ни крути. Женщин, в конце концов, оставят для продолжения рода, и то – зачатие будет происходить при помощи экстракорпорального оплодотворения. В дальнейшем ученые решат и эту проблему. Но сейчас прогрессивные люди должны закладывать фундамент естественных, нормальных, взаимоотношений. Чистая, крепкая мужская дружба, – что может быть прекраснее? Закрытые мужские коллективы – армия, монастыри – не знаю, есть ли на свете больший соблазн. Что касается противоестественных контактов с женщинами – они скоро изживут себя, поверьте! И этот порнографический угар, что мы наблюдаем, лишь подтверждает мою мысль.
Тут за стеной раздался грохот.
«Порушил стол, зараза! Я так и знал», – подумал Игорь, и постучал по стене. Взглянув на часы, сказал:
- Всё. Вынужден покинуть вас, у меня обход. Надо посмотреть, как там ваш… друг сердешный.
Они поднялись со своих мест. Эрнест Адамович подошёл к зеркалу, и стал прихорашиваться.
- Скоро самому придётся лечь в больницу. Знаете, я такой чувствительный.
- Могу посоветовать хорошего проктолога.
- Хо-хо! Поверьте, с этим всё в порядке. Единственный здоровый орган. Все завидуют.
Они вышли в коридор. Игорь спросил:
- Как без Серафимки – эротические сны не мучают?
Лицо Эрнеста Адамовича слегка порозовело.
- Почему мучают…
Дверь соседнего кабинета приоткрылась, оттуда вышла молодая медсестра в халате на голое тело. Увидев Игоря, она, остановилась, обомлев.
- Игорь Викторович… Сколько вас тут…
И посмотрела в сторону кабинета, откуда только что вышла, затем вновь уставилась на заведующего.
- Жесть! – проговорила она, разглядывая обоих – Игоря Викторовича и Эрнеста Адамовича.
И, громко расхохотавшись, побежала в сторону поста.
* * *
Когда они подошли к машине, у Владимира зазвонил мобильный телефон.
- Алло!
Звонила девушка. Перекрывая громким голосом грохот проезжающего трамвая, Владимир стал оправдываться перед ней – не смог встретиться, потому что срочно поехал в Сестрорецк по делам. Закончив разговор, он сел в машину.
- В Сестрорецке нет трамваев, – сообщил Игорь.
Владимир отмахнулся – мол, какая разница.
- С кем у тебя встреча?
- С кем у меня встреча… Катя, дочь Сергея Третьякова.
- А что она тут делает? – удивился Игорь.
- Хочет устроиться в редакцию журнала, или в издательство. Она журналистка. Я пообещал Сергею, потом закружился, и забыл.
- Катя, Катя… Она была хорошенькая.
- Стала еще лучше, ты б её видел.
- Сейчас увижу. Одна приехала?
Владимир кивнул – да, одна, живёт в гостинице, подыскивает съемную квартиру.
- Так мы ей можем снять, и по очереди с ней пожить.
- У неё там кто-то есть.
- Это понятно – раз хорошенькая, наверняка кто-то есть. Но пока она тут одна…
- Сергей убьёт. В казино, куда мы ходили, он спалил её с каким-то взрослым мужиком. Глаза на лоб полезли, как увидел. Пошёл разбираться, не знаю, чем закончилось. Во Владике, я слышал, у неё был тоже какой-то женатый «папик». Сергей её отправил в Москву, там хотел пристроить. А она попёрлась в Волгоград приключения искать.
- Ну, и мы с тобой женаты. Как раз подходим.
По Фонтанке они доехали до Итальянской улицы, и там оставили машину. Затем по Караванной дошли до Невского проспекта. На углу они увидели Катю, и подошли к ней.
- Привет, красавица, давно ждешь?
- Добрый день.
Владимир стал объясняться – якобы человек, который должен был уволиться, на место которого её должны были устроить, неожиданно остался на работе, и всё провалилось. Но какой-нибудь вариант обязательно будет найден.
- Но я всё бросила, приехала! – возмутилась Катя.
Она объяснила, что очень рассчитывала на эту работу, у неё обстоятельства. Как можно давать пустые обещания, ведь ей пришлось отложить очень важные дела, чтобы приехать в Петербург! Владимир принялся её успокаивать – раз он дал слово, то обязательно сдержит его. Потом спросил, могут ли они встретиться как-нибудь вечером, он покажет ей достопримечательности. Игорь сказал, что у Кати расстёгнута пуговица на кофточке, и потянулся за тем, чтобы её застегнуть.
- Это что, обязательное условие – встречаться для «осмотра достопримечательностей»? – отстраняясь, спросила она резко. – И ещё… У меня есть мужчина, который застегивает и расстегивает мне пуговицы.
Владимир извинился, и сказал, что позвонит в самое ближайшее время. Только куда?
- Я вам сама позвоню, – холодно ответила она, и, не попрощавшись, направилась в сторону Аничкова моста.
- Да, брат, попали мы с тобой, – протянул Владимир, глядя ей вслед. – Серёга нас теперь убьёт. Надо срочно найти ей работу.
- Ну, ищи. Ты ж ей стал назначать свидания.
- А ты первый полез её лапать. И у тебя тут больше знакомых, логично? Чем занимается твой мужиковед?
- Директор туристической компании. Он сделал мне путёвку на Мадейру.
- Озадачь его, брат. Пусть найдет Катьке место в какой-нибудь редакции. Энергично!
- Володь… поговори с ним сам – как я!
- Поговори с ним… – недовольно буркнул Владимир. – Откуда я знаю, как ты с ним разговариваешь.
- Ну, не так, как с Аней-неотложкой! – расхохотался Игорь, и похлопал брата по плечу.
|
