Реальные истории Rotating Header Image

Сбывшееся ожидание – глава 40

marketing-is-dead

Марина Маликова была лучшим sales-менеджером за всю историю Совинкома. На подвиги способны многие, но все почему-то, провернув одну-две удачные сделки, сразу сдуваются, теряют тонус. Мало кто способен на длительное трудовое напряжение. А если попадается способный человек, то его способности перечеркиваются отрицательными качествами, как например крысятничество и изменничество у Риммы Абрамовой.
Если брать в общем, то можно по пальцам одной руки пересчитать тех, кто внес положительный вклад в развитие фирмы. Добавив другую руку, можно перечислить отрицательных персонажей, и пусть они были плохими, но оказались запоминающимися яркими людьми. Про остальных можно снять фильм под названием The Expendables – если конечно вспомнить хотя бы нескольких и описать их внешность, личные характеристики, какие-то их дела.
Что касается Марины, то её профессиональные способности удачно сочетались с положительными личными качествами.
И Андрей счел чистой случайностью, неблагоприятным стечением обстоятельств то, что она завела дружбу не с теми людьми. В конце концов, ей велели передать для шефа информацию, и на её месте мог оказаться кто угодно.

Один из ни-туда-ни-сюда-клиентов, с которыми Андрей никак не мог наладить отношения, Евгений Карман, бывший главврач Центрального роддома, а теперь начальник горздравотдела, вызвал Марину к себе и передал следующее: «Твоему директору, Андрею Разгону, нужно повидаться с одним влиятельным человеком и установить с ним сотрудничество. Мы переходим на новую форму работы, и вашей фирме необходима поддержка силовиков». На вопрос, что это за влиятельный человек, Карман ответил: «Давиденко, бывший начальник ОБЭП. Хотя… бывших милиционеров не бывает».
Когда Марина передала это Андрею (в неофициальном офисе, в котором проходили все важные обсуждения – в кафе «Онтромэ»), его возмущению не было предела:
- Меня разводят на деньги?! У меня что, на лбу написано: «мудак»?! Это услуга «вы мне платите за то, что я защищаю вас от себя самого»!? Карман, мудило гороховое, он вообще за кого меня держит?! Мне не нужна «крыша», я работаю с Халанским и все вопросы к нему.
Марина вначале не поняла, в её представлении начальник горздравотдела предлагал взаимовыгодное сотрудничество, и Андрей объяснил, что взаимовыгодная форма работы существует сейчас с главврачом кардиоцентра, с другими руководителями здравоохранения, с тем же Карманом, но если сюда приплетать милицию, то это начнется, мягко говоря, игра в одни ворота – милиционерам будут платить деньги, а они будут важничать, надувать щёки, и разбираться с проверками, которые сами же инициировали.
Марина принялась виновато оправдываться: мол, она тут ни при чём, просто передаёт то, что просили передать. Андрей стал выпытывать, известно ли Карману об оборотах Совинкома, о петербургских делах, она отвечала, что лишнего нигде не болтает.
В своей обычной манере Андрей попытался заиграть и съехать с этого дела пусть даже ценой отказа от городских поставок (через горздравотдел), но настырный Карман допёк Марину звонками, и она взмолилась: «Андрюша, милый, свяжись с ним, я не хочу быть посредником в данном вопросе».
Андрей хоть и был знаком с Карманом, но с ним напрямую не общался – как клиент он был неинтересен, а удовольствие от личного общения с этим отмороженным кадром – довольно сомнительное. Прошёл месяц после того, как Марина первый раз попросила связаться с руководителем горздравотдела, прежде чем Андрей решился на звонок. Карман без лишних предисловий спросил, когда директор Совинкома придёт к нему, и Андрей назвал удобное для себя время – суббота на следующей неделе, в полдень. Карман согласился на то, что встреча состоится в выходной. Но и без этого было ясно, что планируется наебалово – а с какого ещё перепуга высокомерный Карман, к которому крайне сложно пробиться, а тем более сговориться насчёт выгодного дела, к тому же только что став большим начальником, будет так упорно добиваться встречи с предпринимателем?! Да еще согласился принять в выходной.
Но Андрей всё же решился. Во-первых, потому что был уверен в своих позициях, а во-вторых, зародилась надежда: а вдруг ему предложат что-то стоящее. В крайнем случае всегда можно отказаться – если не прямо, то косвенно, сослаться на трудности, придумать причину, и так далее.
Как было запланировано, так он и прибыл в Волгоград – в назначенный им самим день, в субботу, традиционным маршрутом, из Петербурга в Москву ночным поездом, а оттуда утренним самолётом до родного города. Тут его поджидал маленький сюрприз. Встречал Тишин, и Андрей, вспомнив про Арама, поинтересовался как поживает этот жиголо.
- А он давно уволился, вы разве не знали? – ответил Тишин.
Нет, Андрей ничего такого не знал. Ему никто не докладывал, а он и не интересовался водительскими судьбами. По датам получалось, что Арам покинул Совинком сразу после той памятной поездки, когда он вёз Андрея из аэропорта и что-то сильно разнервничался. Единственным подозрительным моментом явилось то, что Ирина как-то обошла данный вопрос, хотя должна объяснять изменения сумм в платежных ведомостях. Убыла рабочая душа, значит в следующем месяце общая сумма зарплаты сотрудникам должна уменьшиться. Андрей всегда с удовольствием отмечал такие светлые моменты, и нервничал, если сумма к выдаче увеличивалась по сравнению с предыдущим месяцем.
«Надо будет проверить все кассовые отчеты», – подумал он и поинтересовался у всезнайки-Тишина, трахалась ли Ирина с Арамом.
Тот удивлённо уставился, хотя ему всегда были по душе такие разговоры, обсуждение пикантных подробностей личной жизни – своей и чужой; и Андрею пришлось уточнить:
- Ну, может были какие-то подозрительные моменты – например катаются подолгу вдвоём, возвращаются раскрасневшиеся, смущенно поглядывают друг на друга, воркуют как голубки.
- Не было, Андрей Александрович, Ира всегда ездит со мной.
И Тишин заговорил о трудностях, свалившихся на него после ухода Арама: нового водителя не берут, приходится работать за двоих. А Арам всё-таки был хорошим парнем, Тишин скидывал на него всю рутину.
Проехали полпути, когда закончили обсуждение убывшего жиголо, и, когда проезжали Самарский разъезд, Тишин заговорил о своих сердечных делах. И сразу повеселел. Оказывается, у него сейчас отношения с одной «роскошной обеспеченной женщиной», которая вытворяет такие вещи, что с ума можно сойти. Обоим приходиться скрываться – он женат, а она, хоть и формально свободна, но у неё запутанные отношения с неким высокопоставленным господином. Тишину в этой ситуации особенно импонировало то, что он наставляет рога человеку, который по статусу гораздо выше него. Это щекотало его мужское самолюбие.
Буквально на днях она принимала его на своей богатой даче. Поролись как слоны, и после очередного захода Тишину захотелось немного вздремнуть. Он прикрыл глаза… открывает – уже утро. На часах – семь. Роскошная обеспеченная женщина спит, прижавшись, рядом, он потянулся за вещами, а она не хочет его отпускать. Кое-как выбравшись из гостеприимной фазенды, Тишин стремглав понёсся домой. У него нет ни мобильного телефона, ни даже пейджера, связи с женой никакой, и он полагался на провидение, что оно ему поможет грамотно отмазаться. Что он плёл жене – уже сам не помнит, что-то про то, будто отправлял поездом шефу на Петербург посылку, поезд сильно задержали, потом возникли дополнительные сложности, и пошло-поехало. Ревнивая жена сразу стала осматривать член – не опух ли, не покраснел, как это бывает после ебли; она всегда так делает. Обошлось.
- … хорошо, что утром не бросил палку на дорожку, ага, – покачал головой Тишин. – А ведь была мысль, уж больно хорошая женщина, ага.
Они уже подъехали к горздравотделу, находящемуся на улице Советской, но Андрея так разобрал смех, что он не мог остановиться. Успокаивался, но потом заливался хохотом, снова представив, как жена Тишина, пухлая белая пышка, нагнувшись, пристрастно осматривает его член. А ещё эти милые подробности: для того, чтобы отбить запах посторонних женщин от своих причиндал, перед возвращением домой старику Тишину приходится засовывать писюн в буррито. И по прибытию в родные пенаты писька благоухает как «Пико де Гайо».
Афанасию Тишину было уже под пятьдесят, но выглядел он презентабельно: аккуратный, подтянутый. У него были некоторые странности, подмеченные Андреем при трудоустройстве – бывал скован, зажат, будто чувствовал за собой вину. Случались запои – взять хотя бы эпохальный алкошабаш после растаможки Стеррада весной 2000 года. Но что касается противоположного пола – тут Тишин творил чудеса. Со своим возрастом, при крайне скромном бюджете таскал девок, которые ему в дочери годились. Красавчег, бывало, у Андрея так не получалось в командировке, в Казани например, зацепить приличную чиксу, а Тишин работал на раз-два-три. С его способностями вообще не вопрос развести даму в возрасте, какая бы она ни была «роскошная-обеспеченная».
Насмеявшись, Андрей посмотрел на часы. Время ещё оставалось, и он выслушал другую историю, уже не такую веселую. 23-летний Степан, старший сын Тишина, встречался с дочерью «хорошей», «роскошно-обеспеченной» женщины, гарной 19-летней красоткой.
- Ничего себе, да у вас там семейный подряд, – изумился Андрей. – Представляю как отрывается Степан.
- Ага, отрывается, – печально вздохнул Тишин. – Как бы не так.
И он поведал, что его стремление женить сына на богатой наследнице встретило понимание со стороны «хорошей женщины». Всё-таки Степан – серьезный, ответственный, целеустремленный и не избалованный парень, в отличие от развращенной золотой молодежи. Это не считая его внешних данных – красив, накачан. Есть перспективы по работе – он служит в органах МВД и его планируют перевести на хорошую должность в ФСБ. И девчонка была не против – сама звонила, приглашала погулять. Но она оказалась ему не по зубам, одни её часики стоят дороже, чем весь его гардероб. А точнее, он сам для себя так решил – будто она его держит за второсортного. И он решил прекратить знакомство, чем сильно всех огорчил. Кинул девку через хуй. Не захотел быть в примаках. Нашёл себе пэтэушницу старше себя, которую привёл в переполненную родительскую квартиру – вместо того, чтобы жить с молодой женой в отдельной хате.
- Нет, так нельзя, – согласился Андрей. – У Степана заниженная самооценка. Это хуже чем если была бы завышенная.
И поинтересовался:
- Ну хоть присунул девчонке? Или совсем растерялся?
- В том-то и дело, не знаю! Молчит как партизан, глаза отводит. Возможно, присунул, говорю же, девка сама на него вешалась, к нам домой приходила. Ей хотелось любви, чтобы разъебаться со своим женатиком, который ей запудрил мозги…
Тут подъехала золотистая Волга с государственными номерами, из неё вышел Евгений Карман и направился к главному входу. Андрей засуетился:
- Так, мне пора.
- Я перееду на ту сторону в тенёк, Андрей Александрович.
Андрей взял с заднего сиденья портфель, открыл дверь и поставил правую ногу на асфальт:
- Нет, ждать не надо. Езжайте домой, Афанасий Тихонович, сегодня же суббота.
Ему пришлось дважды повторить, чтобы Тишин усвоил: ждать не нужно. Андрей был скорее деспотом, чем демократичным руководителем, но в бытовых мелочах не утрировал. Мог заставить заняться офисной работой в выходной день, но такие вещи как извоз – это уже мракобесие.

***
Карман встретил в своём большом кабинете, ничем не отличавшемся от офиса коммерческой фирмы средней руки – безвкусные стеновые панели мышиного цвета, заурядная но добротная, на века, офисная мебель. Под стать интерьеру была одежда хозяина кабинета – серый москвошвеевский костюмчег. Определенные сдвиги произошли – раньше, занимая скромные должности, Карман предпочитал дорогие вещи и выглядел как магнат, из-за чего был предметом насмешек студентов. Действительно, смотрелось нелепо, когда одетый от кутюр скромный заведующий кафедрой лезет в переполненный троллейбус.
Карман, человек без улыбки, всегда был суров, как босс мафии. И немногословен – пустопорожней болтовне предпочитал многозначительное молчание.
С этим тоже произошли изменения – сощурив глаза, он изобразил кривое подобие улыбки и ответил невпопад на стандартное приветствие:
- Привет, садись. А я сегодня иду на инаугурацию. Там в ресторане «Волгоград» будут все наши.
На лацкане его пиджака Андрей заметил значок проправительственной партии «Единая Россия». Он никогда не слышал так много текста от Кармана и немного растерялся. На самом деле это был знак высочайшего расположения – завести отвлеченную светскую беседу вместо кивка или односложных «Да», «Нет».
Андрей растерянно опустился на стул, и Карман пояснил:
- У нас прошли выборы и сегодня инаугурация мэра.
Вводная часть встречи, которую на Востоке превратили в особый ритуал и вид искусства, подошла к концу. Лицо начальника горздравотдела обрело обычную свою неласковость, и он резковато спросил:
- Был уже у Давиденко?
- Дык… я не знаю кто это такой – Марина сказала встретиться с вами, а вы всё скажете.
На лице начальника горздравотдела промелькнула тень неудовольствия, мол, заебала эта непонятливая молодежь.
- Это влиятельный человек. Новые времена, с рынка будут убирать часть фирм… Тебе нужно заручиться его поддержкой. Он тебя примет сегодня, пиши телефон…
И, прежде чем Андрей успел достать блокнот, Карман продиктовал номер мобильного телефона таинственного Иосифа Григорьевича Давиденко. Оставались ещё вопросы, в частности, приближающийся тендер на 15 миллионов рублей, на котором должен председательствовать Карман. Марина из-за его назойливости и желания поскорее увидеть Андрея, которое доминировало над всем остальным, не смогла выяснить, как сыграют этот тендер – сколько из 15 миллионов достанется Совинкому.
- Аа… Евгений Владимирович… Марина что-то говорила, но я недопонял насчет пятнадцатимиллионного тендера…
Карман не дал договорить:
- Сходи к Давиденко… Потом поговорим.
И, резко кивнув, отрывисто добавил:
- Давай… беги… работай!
Встреча была коротка. Выйдя на улицу, Андрей увидел, что Тишин ещё не уехал – его Жигуленок стоял на светофоре на пересечении улиц Советской и Комсомольской. Видимо, не сразу отчалил от горздравотдела, а ходил в какой-нибудь магазин. Андрей не стал ему маяковать, а вместо этого пошёл в противоположную сторону. Захотелось пройтись по тихой улице до конца, до 7-й Гвардейской, и поразмыслить, стоит ли связываться с этими волчарами. Но, как обычно, мыслительный процесс не пошёл. Андрей уже знал за собой эту особенность – сколько бы ни размышлял в одиночестве, гениальные умозаключения никак не вывести. Всё равно каждый раз приходиться действовать по наитию. В данном конкретном случае он рассчитывал на то, что когда дойдёт до конца улицы, упрётся в бывшее трамвайное кольцо напротив здания Арбитражного суда, то нужное решение само придёт. И всего-то останется – сделать то, что подскажет интуиция.
На пересечении с улицей Гагарина заданный ход мыслей прервался – тут в двух шагах жила Таня. Эх, сейчас бы повернуть налево, зайти в арку, там направо… Но Андрей сдержал себя: он на работе. И не стал даже звонить ей, решил, не отвлекаясь, сделать дело, развлечения подождут.
Чем ближе до 7-й Гвардейской, тем больше Андрей ощущал, что поддаётся влиянию Кармана, перенимает манеру держаться. Скулы сводит, глаза сужаются, лицо деревенеет. Так, где тут магазин социальной одежды, а где принимают в партию «Единая Россия»!?
Когда дошёл до конца Советской улицы, всё же подумал: «А ну его нахуй! Сейчас как забуримся с Танькой в «Замок на песках»!»
Рука потянулась в карман за телефоном. Напротив того места, где остановился в раздумиях Андрей, над площадью, где раньше было трамвайное кольцо, возвышалось пятиэтажное здание Арбитражного суда. В милицейский «бобик» грузились судебные приставы. Он думал о Тане, а рука набирала телефонный номер Давиденко. Андрей почувствовал, что держится неестественно прямо, по-военному, и ослабил осанку.
Абонент ответил сразу, после первого же гудка. Бодрый голос произнес: «Алло, я вас слушаю». Андрей тут же включился, отбросил недобрые мысли:
- Иосиф Григорьевич?
- Так точно!
- Я от Евгения Владимировича…
Давиденко сказал, что ждёт, может принять прямо сейчас, и тут Андрей вспомнил, что Карман не сообщил такую деталь, как адрес. Пришлось уточнять, и оказалось, что это рядом с 7-й Гвардейской – в Центральном парке культуры и отдыха, быстрым шагом можно дойти минут за пятнадцать.
И он назвал время прибытия: через пятнадцать минут.

***
Управление компании «Волга-Трансойл» высилось своими тремя строгими этажами над зеленым двором и садом, окруженным массивной чугунной оградой. Высокий худощавый мужчина в спортивном костюме натирал полиролью единственный автомобиль на стоянке перед зданием, – черный новенький Мицубиси Паджеро.
Андрею это показалось странным, машина и так сияет чистотой, на ней, что называется, муха не еблась. Сам он ездил на мойку только когда совсем припрёт, танки грязи не боятся, а уж о натирке тряпками не могло быть и речи.
Присмотревшись к натиральщику, он внутренне вздрогнул, увидев сходство мужчины в спортивном костюме с самим собой. Только тот был возрастом лет на двадцать постарше, брюнет, и весь его облик был более суховат и аскетичен.
«Святой Иосиф!» – мелькнула мысль, Андрей вспомнил, что′ говорили про этого милиционера Катя и Таня. Очевидно, встреча была неизбежна.
Он подошёл к двойнику, представился:
- Здравствуйте, это я вам звонил, Разгон моя фамилия.
Давиденко отвлёкся от своего занятия, и, оставив тряпку на капоте, сделал шаг навстречу и протянул руку:
- Надо же! Евгений Владимирович в своём репертуаре, всё говорит в последний момент. Знал бы, что ко мне нагрянет высокий гость из Питера, оделся бы поприличнее, ботинки бы новые прикупил, рубашку…
Так, насмешливо приговаривая и внешне оставаясь серьёзным, Давиденко провёл Андрея мимо охранника внутрь здания. Где всё было дорого и строго, и только аляповатые масляные картины с ромашками и подсолнухами диссонировали с предельно лаконичным интерьером.
Андрей оценил и юмор Давиденко, и вышивку на дизайнерской спортивной куртке «Hugo Boss», и его автомобиль без обвеса, безо всяких наворотов и лишних деталей.
«Наверное, его кабинет будет выглядеть преувеличенно пустынно: ни бумаг, ни компьютера, только дорогой стол и кожаное кресло», – подумал он.
Так оно и оказалось. Но в небольшом кабинете на втором этаже, возле двери которого на стене была закреплена табличка, свидетельствующая, что хозяин кабинета занимает должность начальника юридического отдела компании «Статус», компьютер всё же присутствовал – справа от двери возле шкафа со стеклянными дверцами тарахтел системный блок без монитора, без клавиатуры и мыши.
Давиденко специальным образом проследил, чтобы дверь кабинета осталась немного приоткрытой, и устроился в кресле за своим рабочим столом, Андрей – напротив, за приставным столом. Прежде чем начать беседу, Давиденко, глядя в упор на своего гостя, положил прямо перед собой мобильный телефон, последнюю модель Sony Ericsson, популярную среди особистов, записывающих на диктофон все свои разговоры (об этом рассказывал Ренат, и Андрей сразу подумал, что именно для этих целей перед ним сейчас положили аппарат).
Иосиф Григорьевич начал беседу.
- Женёк наверное предупредил, что фармацевтический рынок будут весь перетряхивать. Кого-то прижмут за несоответствие, неправильно оформленную лицензию. Останутся только те, кто платит администрации. Для таких компаний будет зелёнка, остальные пойдут чеканным шагом нахуй.
- Да вы знаете, Иосиф Григорьевич, мы особо с ним не говорили – он торопился на инаугурацию.
Особист покачал головой.
- Ммм… инаугурация… эти пиндосы… ничего не изменилось. Малолетние выскочки, выкормыши московских аллигархов. Чипура сказал этому пиндосу – в присутствии губернатора, я рядом стоял и всё слышал – генерал сказал так: «Женя… собирай вещи и уёбывай обратно в Москву, ты нам здесь не нужен». И если этот выскочка не примет наши условия…
В этом месте беседы бывший начальник областного управления ОБЭП устремил свой взгляд через приоткрытую дверь кабинета в глубь коридора, словно там находился магический кристалл областного УВД, показывающий, сколько отмерено свободных лет только что избранному мэру.
- … года через два его сольют, – наконец определился Давиденко.
Генерал Чипура возглавлял областное УВД, но тут такой вопрос начинался: кто такой «Женёк»? И Андрей спросил об этом – кто подразумевается под именем «Женёк», уж не Карман ли?
Давиденко не стал корить за серость – оно понятно, там в Северных Пальмирах ничего не знают про волгоградские выборы. «Женёк» – это Евгений Ищенко, новый мэр Волгограда. Андрей вспомнил этого щетинистого парня, своего ровесника, который добился больших успехов в Москве, он уже баллотировался на пост мэра города четыре года назад, и неудачно, а вот теперь победил благодаря грамотно организованной пиар-кампании, расчитанной на люмпенов и темный малообразованный народ: прямая покупка голосов избирателей, косметический ремонт заблеванных подъездов, показуха со строительством культовых сооружений – церквей.
Андрей ничего не имел против Евгения Ищенко – молодец, добился своего. Миллионер, работает в серьезной группе, активно скупающей трубные и подшипниковые заводы. И внешне приятно выглядит. Вообще, если на то пошло, в Волгограде редко встретишь неприятную морду – в отличие от других городов, особенно Петербурга. Но он вспомнил одну деталь, которая в контексте разговора выглядела уместно:
- Как-то раз летел с ним одним самолётом, сидели рядом. Знаете, рейсом Москва-Волгоград летает одна и та же публика. У Ищенко на груди крест, он всю дорогу играл в компьютерную игру на ноутбуке, а при взлёте и посадке истово крестился. От этих примочек меня наружу выворачивает.
- Выворачивает от чего? – уточнил Давиденко.
- От того и другого. Компьютерные игрушки – это для дебилов. Я уже молчу про кресты и эти ритуальные движения. Чтобы совместно с попами, с этими жабами в рясах, объёбывать народ, совсем необязательно самому носить крест, креститься, а тем более быть набожным.
Давиденко откинулся на спинку кресла и скрестил на груди руки:
- Хм… а как же кормление пяти тыщ физичеких душ пятью батонами, прогулки по воде без плавсредства, и святое бесконтактное зачатие? Ты разве не веришь в чудеса?
- Для кого-то святое и бесконтактное, а для кого-то не святое и очень даже контактное, – вдруг развеселился Андрей.
Обсудив эту важную тему, Давиденко вернулся к цели сегодняшней встречи. Стороны заключают договор, заказчик вносит первый платёж, исполнитель отзванивается контролирующим органам – ОБЭП, Госнаркоконтроль, налоговую полицию, горздравотдел, и пр; и эти организации исключают ООО «Совинком» из списка фирм, подлежащих уничтожению. Договор заключается чисто по-мужски – крепкое рукопожатие и работа закипела. От плательщика требуются деньги, копии уставных документов и данные работающих сотрудников.
Андрей впал в некоторое недоумение: что, вот и всё, несите ваши денежки, и мы будем за эти деньги защищать вас от нас, таких невьебенно страшных. Проговорив свою фабулу, Давиденко выжидающе умолк, но молчание затянулось, Андрей не мог заставить себя сказать что-либо. Происходящее выглядело настолько нелепо, что было непонятно, как на это реагировать.
Для завершающего аккорда Давиденко необходимо было узнать финансовые возможности клиента, чтобы назначить сумму ежемесячного платежа. Он спросил, какие обороты у фирмы Совинком. Но Андрей, войдя в ступор, безмолвствовал.
Разгадав его настроение, Давиденко, будто спохватившись, привёл некоторые доводы. У него многочисленные связи во всех госструктурах, на самом высоком уровне, поэтому можно обращаться к нему по любым вопросам: госзакупки, тендеры, хлобукнуть конкурентов. Инициатива должна исходить от заказчика. Андрей – стратег, Иосиф Григорьевич – тактик. Правда, так получилось, что первое общее дело известно тактику в большей степени, чем стратегу:
- … Женёк не посвятил тебя?
- В смысле… Карман?
- Так точно. Его епархия проводит тендер на пятнадцать миллионов рублей, он председательствует на тендере, но там будут чужие люди из городской администрации, которые могут привести чуждые нам фирмы. Мы их расстреляем из крупнокалиберного дихлофоса и возьмём тендер. Как?! А я скажу, как. Я вброшу в комиссию письмо за подписью замначальника УВД о том, что правоохранительные органы не могут гарантировать благонадёжность некоторых участников конкурса. В черный список войдут все фирмы, кроме Совинкома. И комиссии ничего не останется другого, кроме как объявить Совинком победителем.
- Вот так, всё так просто?
- План прост, а потому красив.
- Но… Иосиф Григорьевич… мы не знаем, какую квоту даёт нам Карман.
- А куда этот изверг спустил наши деньги?
Расслабившись, избавившись от внутреннего напряжения, Андрей пояснил: некоторые закупаемые позиции поставляются напрямую отечественными заводами-производителями, по цене никак не влезть. Поэтому поставку данного оборудования (рентгенаппаратура) не может быть доверена Совинкому. В комментариях он высказался, что, вероятнее всего, указанные производители априори договорились с Карманом и сами составляли техзадание под своё оборудование, поэтому, чтобы освоить заложенную в бюджете сумму, необходимо менять государственную заявку, составленную в прошлом году. Андрей разъяснил некоторые тонкости госзакупок, выслушанные с величайшим вниманием. К концу встречи мнение о собеседнике изменилось – он увидел в бывшем особисте партнера. Действительно, если Давиденко будет отрабатывать зарплату, приносить прибыль, то почему бы с ним не посотрудничать.
- Ну так что, какую ты мне назначаешь зарплату? – спросил Иосиф Григорьевич, дослушав до конца рассказ об особенностях бюджетного финансирования здравоохранения.
Андрей решил, что у особиста нет возможностей пробить его платежеспособность и существенно занизил сумму своих оборотов, назвав цифру два миллиона рублей. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, затем Давиденко озвучил приговорчик: ежемесячный платёж составит двадцать тысяч рублей.
При существующих оборотах это было по-божески – если он собирается делать то, что обещает. Но если бы обороты действительно составляли два миллиона в месяц, это была бы чрезмерная сумма. Андрей некоторое время колебался: согласиться на двадцать тысяч или поторговаться для вида. И он согласился, хотя тут же пожалел и принялся себя мысленно ругать: да, Ансимовы и Быстровы по головке бы не погладили, если бы увидели, что он уступил, не поторговавшись. Нет, не умеет он притворяться валенком, возомнил себя барином.
***
Первый платёж, вместе с учредительными документами Андрей отнес Иосифу Григорьевичу в понедельник. Тот объяснил, как разрешаются непредвиденные проблемы: надо просто позвонить на мобильный телефон и обозначить вопрос. Можно звонить в любое время дня и ночи. Если абонент недоступен, надо звонить в офис, – здесь круглосуточно дежурят охранники.
В случае, если на Совинком заявятся какие-то службы с проверками, необходимо потребовать документы (официальные сотрудники обязаны предъявить удостоверение и документ, на основании которого производится проверка), переписать данные, и отзвониться. Давиденко выйдет на руководство беспокоящего органа и решит проблему – проверяющие перестанут доёбываться.
Если же пожалуют «офисные» – им можно просто сказать, что Совинком работает с ним, Иосифом Григорьевичем Давиденко, и вопрос сразу закроется.
В этом месте разговора Андрей вдруг пожалел, что связался с особистом. О чём вообще речь, какой такой «офис»? Он сам туда вхож, если что, тем более что «офисные» никогда не сунутся в организацию (ВОКЦ – волгоградский кардиоцентр), руководитель которой работает с самим губернатором. А Совинком это считай структурное подразделение кардиоцентра.
В общем, Андрей решил, что услуги Давиденко не стоят двадцать тысяч рублей в месяц.
От особиста Андрей направился к Карману. Тот спросил с порога:
- Поговорил с Давиденко?
Услышав утвердительный ответ (Андрей был уверен, что два разводилы уже созвонились), начальник горздравотдела сказал:
- Мы обо всём договорились, теперь наши люди поработают на своём уровне. Скажи Марине, пусть подъедет.
Бросив взгляд на телефонную трубку, лежавшую на столе, добавил:
- Хотя… я сам ей сейчас наберу.
Затем посмотрел на Андрея, едва успевшего присесть:
- Давай, беги работай!

***
В эту поездку его ждал ещё один сюрприз, строго говоря, это было продолжение первого, – связанного с уволившимся водителем Арамом. Причем неприятный. Максим, вернувшийся из Петербурга домой и восстановившийся в мединституте, выдал новость, от которой у Андрея закипело всё внутри. Это произошло весной, но стало известно только сейчас. Будучи у родителей, Максим случайно подслушал их разговор, из контекста которого понял, что речь идёт о жене брата, Мариам, и об Араме. А точнее, о НИХ. Родители разговаривали за закрытыми дверьми, и не собирались ничего рассказывать, но Максим ворвался к ним и заставил выложить всё начистоту.
Выяснилось следующее. Мариам с сыном гостила у своей матери, и Александр Андреевич с Ольгой Альбертовной отправились туда, чтобы навестить внука. Они зашли во двор, и напротив подъезда увидели Мариам и Арама (им было известно, что это водитель с Совинкома). Жена хозяина и его хорошенький водитель стояли в тени тутового дерева. Он что-то с жаром говорил, она внимала ему в радостном смущении (признаком чего являлись её зардевшиеся ушки). Они были настолько поглощены беседой, что не заметили прошедших в нескольких метрах от них двух нежелательных свидетелей, свекра и свекровь. Александр Андреевич с Ольгой Альбертовной подошли к двери подъезда, а Мариам всё так же оставалась там где была, теперь уже спиной к ним, внимая речам пылкого юноши, опустив глаза и покачивая на пальце связку ключей. То, что он говорил, вероятно, не очень отличалось от того, что говорил пастушке волопас Оаристиса. И действие его слов тоже не вызывало сомнений. Александру Андреевичу показалось, что Арам назначал ей свидание. Ольга Альбертовна тоже угадала смысл этой группы.
Когда поднялись, мать Мариам удивилась, как это они разминулись с ней во дворе и пошла на балкон, чтобы её позвать. Та тут же примчалась и своим поведением выдала себя окончательно. Она чересчур настойчиво принялась расспрашивать, заметили её родители мужа во дворе или нет, после чего безапелляционно заявила, что ходила в магазин, поэтому неудивительно, что они её не видели. Её уши уже не горели. Но её возбуждение явно чувствовалось.
После этого происшествия Александр Андреевич с Ольгой Альбертовной долго обсуждали, следует ли говорить Андрею, и в итоге решили смолчать. Они были уверены, что Мариам выкрутится и будет мстить, и не могли предугадать, как отреагирует Андрей, – после переезда в Петербург он не баловал их вниманием и, бывая в Волгограде, не всегда заезжал к ним в гости.
В тот момент, когда их разговор подслушал Максим, они дискутировали, прекратился ли роман (у них не было сомнений, что связь имела место – на момент свидания у подъезда отношения находились в такой фазе, когда сдерживающие факторы бессильны), либо всё ещё продолжается. Ольга Альбертовна придерживалась мнения, что любовники, испугавшись, перегорели прежде чем страсть успела накалиться до нужного градуса и перейти в прочное чувство. Кроме того, она считала Мариам поверхностной и неспособной на глубокое чувство в принципе.
Александр Андреевич, напротив, считал, что не так всё просто. Он во всём усматривал подтекст и скрытый смысл. Арам уволился, а Мариам рванула в Петербург – значит они заметают следы. В наше время расстояния не помеха, и он может легко последовать за ней – тем более что девушка она небедная и сможет поддержать его в чужом городе. Летом она довольно спокойно отнеслась к тому, что Андрей не поехал с ней на море. О чём это говорит? Конечно же о том, что Мариам заранее всё просчитала и знала, что если он не поедет, то с легкостью оплатит проживание её родственниц (за ребенком-то надо присматривать). В «Заполярье» было оплачено два номера на две недели, в одном из которых проживали мать и бабушка Мариам вместе с Аликом, а в другом – два голубка, Арам и Мариам.
Далее. Она вдруг стала искать себе работу, и если раньше настойчиво требовала, чтобы Андрей взял её на фирму, то теперь подыскивает место по специальности. И уже прошла собеседование в психиатрической больнице. Всё сходится – не хочет зависеть от Андрея.
- Да, но что такое Арам? – возразила Ольга Альбертовна.
Она верила, что материальное благополучие что-то значит для Мариам.
Александр Андреевич и тут нашёлся:
- А что благополучие… один предложит благополучие, другой – то, что имеет… Думаешь, ей принципиально, что это находится в разных местах?! И в конце концов – разве влюбленные рассуждают?
На этом месте разговор был прерван – в комнату вошёл Максим и потребовал объяснений. И родителям ничего не оставалось, кроме как выложить всё начистоту.
А Максим соответственно рассказал всё брату. Андрей просмотрел свои записи в блокноте, уточнил некоторые данные на фирме, и вычислил: родители застукали Мариам менее чем за сутки до его приезда. В тот день, в пятницу, Араму дали выходной, чтобы он на следующий день в субботу возил шефа, значит он не мог находиться у её подъезда по работе. То есть действительно приехал на свидание.
Всплыли ещё детали. В один из приездов он заметил, что руки Алика сильно расцарапаны от запястья до плеча. На вопрос, что это такое, Мариам ответила что-то невразумительное и быстро замяла разговор. Теперь выяснилось, что когда Арам возил её по городу (Мариам с самого начала ездила с ним, а не с Тишиным), она сажала ребенка на заднем сиденье, вместе с водительской собакой. (получается они не просто ездили по городу, коль скоро в салоне машины оказалась собака – значит заезжали к нему домой).
Когда Ольга Альбертовна увидела, что трехлетний ребенок находится на заднем сиденье машины без автокресла, непристегнутый (на старых моделях Жигулей не было ремней безопасности для сидящих сзади пассажиров), с овчаркой, а Мариам, сидя спереди, любезничает с водителем, то попыталась наехать, но та в своей излюбленой манере притворилась непонимающей и технично выкрутилась.
Немного позже, увидев глубокие царапины на руках мальчика, Ольга Альбертовна потребовала объяснений, но Мариам опять же изобразила непонимание и что-то сбивичиво проговорила. Никто не понял что, но не про собаку. Больше того, в конце разбирательства она вообще отрицала, что ездила по городу с водителем на переднем сиденье, а ребенок в это время находился сзади непристегнутый да еще с овчаркой без намордника. Ольга Альбертовна даже растерялась от такой наглой лжи и стала сомневаться в правдивости своих глаз. А сыну не рассказала только потому, что опасалась, как бы он, скорый на расправу, не укокошил обоих – и водителя, и жену.
Андрей, разумеется, допускал, что молодая привлекательная девушка может быть объектом страсти. И возможно ответит взаимностью в условиях длительного раздельного проживания супругов. Он внутренне готовился к тому, что когда-нибудь придётся выслушать нечто подобное, но оказался не готов. Для него это известие стало ударом и испортило настроение на несколько дней.
Даже если простить флирт, то останется эпизод с Аликом – блядство на глазах ребенка это преступление, которому нет никакого оправдания. И Мариам как психиатру должно быть известно, что 100% извращенцев видели в детстве мать с разными мужчинами. Да, нужно решать свои половые вопросы, никуда от этого не деться – но только не при сыне.
… На свидании с Таней он гонял мрачные думы, чем сильно её обеспокоил. В момент близости он получал двойное удовольствие: помимо полагающегося случаю наслаждения ещё и радость мщения.
Он был амбивалентным человеком. У многих первое впечатление является правильным, он же не мог этим похвастаться, чаще последующие ощущения после встречи или события приводили к более точным выводам; по крайней мере, отличались от первоначальных, испытываемых во время самого события.
Так было и в этом случае. Когда Максим передавал ему новость о связи Мариам с водителем, Андрей был вне себя от ярости. Он кипел два дня и не мог связно думать. Потом до него дошло, что он вовсе не ревнует свою жену. Никогда не ревновал, почему сейчас должен?!
Тогда что с ним происходит? Разобравшись в себе (он не применял какие-либо специальные методики самоанализа, мысли сами текли в его сознании), он обнаружил, что… испытывает отвращение к Мариам. Возможно, дело было в личности её бойфренда. Но, к счастью, не было возможности сравнить с ощущениями, испытанными в случае, если бы на месте юного смазливого водителя оказался бы зрелый солидный коммерсант (Мариам всегда подчеркивала, что не представляет, как можно связываться с желторотыми юнцами тем более младше себя, тем более с халдеем; по её мнению мужчина должен быть старше женщины минимум на 15 лет и быть уже зрелым, состоявшимся, добившимся чего-то в жизни; а к обслуживающему персоналу она всегда испытывала классовую неприязнь и часто конфликтовала по этому поводу с мужем, пытавшимся заставить её держать себя в руках и не наезжать на водителей, официантов, продавщиц, и тп).
Андрей прокручивал в голове картинку, описанную братом и родителями (после Максима, он пожелал лично выслушать это от родителей), и у него появилось чувство, будто он соприкоснулся с чем-то отвратительным. Он никогда не испытывал ничего подобного. Бывали девушки на один вечер, они быстро забывались, общение с ними не было сопряжено с сильными эмоциями. Бывали серьёзные отношения, когда раскрывалась вся палитра чувств: любовь, ревность, исступление, ненависть. Но всё это находилось в тех границах, в которых приличный человек может оставаться и как-то обращаться и с этим материалом, и с предметом страсти – выяснять отношения, страдать, даже следить.
Многие знакомые в аналогичных случаях прежде всего проводили расследование, чтобы проверить, был ли факт измены (слежка, опрос свидетелей, распечатка звонков, анализ СМС-сообщений, электронной почты, и многое-многое другое, всегда найдутся доброжелатели, которые всё видели и даже зафиксировали события на каких-нибудь носителях). И по результатам расследования – разговор по душам, разбирательство с обвиняемым. То есть люди как-то работали с обстоятельствами и с другими себе подобными людьми.
Андрей брезгливо отверг все эти меры. Те, другие люди, его знакомые, если бы обратились к нему за советом или помощью, он бы пошёл навстречу и понял бы многие моменты. А он сейчас не может ни к кому обратиться за советом или помощью, настолько мерзко всё выглядит. Может, дело в мезальянсе – жена сошлась с молоденьким петушком-водилой. (Сошлась или просто постояла под деревом – это для Андрея не имело значения, пусть даже половой акт не зафиксирован, но совершенно точно состоялся в сознании двух участников).
Мезальянс или её неумение вести себя и лучше обтяпывать свои делишки, то, что другим даётся легко, она проделала с какой-то неуклюжестью и тяжеловесностью, ведь недаром презирают не тех, кто ограбил банк, а тех, кто украл в хлебном булочку; как бы то ни было, но то, что Андрей простил бы другим, он не мог простить Мариам. Он не оставлял ей ни единого шанса.
Но и сделать ничего он с ней не мог. Даже для выволочки, для скандала (не говоря уже о чем-то серьезном) нужна энергия, а Андрею было просто не по себе, он чувствовал, что омерзение широкой волной грязи заливает пламя его гнева. Нет, он не найдёт в себе силы для выяснения отношений с женой.
Как ни старался он отогнать мучительные образы и назойливые думы, они всё снова и снова возникали в его мозгу. То, что он представил себе, выслушав рассказ родителей, плюс то, что додумал дальше, внушало ему физическое отвращение. Дорога и вынужденное бездействие стимулировало мышление к поискам причины этого гадкого чувства.
«Нельзя, – рассуждал он, – относиться безразлично к тому, что вызывает в нас сильные желания, что волнует плоть и кровь. Иногда, слив страсть, делается противно от того, что произошло. Способна ли Мариам сама по себе возбудить противоречивые чувства? Хороший вопрос. Безусловно, она одна из самых приятных воплощений Венеры, вожделенной людьми и богами, хотя… для меня наименее таинственных её воплощений. Образ жены, слитой с образом моего водителя, в едином порыве и во взаимном чувстве, как раз низводит её к тому примитивному типу, который может только привлекать или отталкивать. Итак, всякий эротический акт либо разжигает желание, либо охлаждает его и поэтому с одинаковой силой либо привлекает либо отталкивает взгляд, в зависимости от физиологического предрасположения тех, кто его видит, а иногда и в зависимости от последовательных душевных состояний одного и того же свидетеля. Например, целующаяся парочка может вызвать у прохожего улыбку, и он подумает: «Любо дорого смотреть», либо отвращение («Фу противно лижутся»), и вряд ли кто-то отдает себе отчет о природе возникших ощущений.
Такое наблюдение приводит к пониманию истинных причин того, что эротические акты всегда и везде совершались тайно, дабы не вызывать в окружающих сильные и противоположные эмоции (это не относится к люмпенам, быдлу, и прочим низкоорганизованным и недоразвитым гуманоидам, в среде которых царит простота нравов). Да, существует другой перекос – когда скрывают даже всё то, что может напоминать об эротике. Так рождается лицемерие и ханжество. Во всём нужна МЕРА. Если не затемнять смысл стыдливости, не присоединять к ней нелепые предрассудки, то можно сделать вывод, что стыдливость – это привычная добродетель, которая коренится в свойстве человеческого ума, общем для всех людей».
Так размышлял Андрей всю дорогу от Волгограда до Петербурга. Резюме получилось такое: он ничего не скажет Мариам, не подаст виду, что ему что-то известно. «Мужчина никогда добровольно не прекратит удобные и привычные семейные отношения», – заезженный штамп, но увы, это так.

***
Всё шло обычным путём. Поезд прибыл на Московский вокзал в половине седьмого утра. Стряхнув с себя дорожную пыль, Андрей забрал машину со стоянки на Площади Восстания и направился в кофейню «Идеальная чашка», расположенную на углу Невского проспекта и Большой Морской улицы. Там он пробыл до 8-15, и оттуда поехал на завод.
К девяти утра он успел обсудить волгоградскиее новости с Игорем, который всегда приезжал раньше всех, а в начале десятого у него зазвонил мобильный телефон. Это была Ирина, взволнованным голосом она сообщила, что в офис Совинкома вломились ОБЭПовцы, у них официальное предписание провести полномасштабную проверку – с выемкой документов, всё как полагается. Ей кое-как удалось их выпроводить – фирма не может останавливать работу, надо предупреждать заранее о таких мероприятиях, но они вернутся не позднее чем в четыре часа дня. Ирина записала их данные – это сотрудники районного ОБЭП (ОБЭП Советского района).
Успокоив её, сказав, что всё сейчас уладит, Андрей отсоединился. И задумался. В это трудно поверить – что Иосиф Григорьевич Давиденко, весь такой джентльмен, так грубо работает. Только вчера получил деньги, заключил договор, наметил вектор развития, а сегодня демонстрирует свою мощь, играет мускулами. Прислал народ.
Теоретически можно предположить, что какой-нибудь Госнаркоконтроль обморозился и нагрянул с проверкой (за всю историю Совинкома еще никто ни разу не приходил на фирму с проверками – встречные проверки из кардиоцентра, о которых уведомляли не менее чем за месяц, не в счёт). И вот на следующий день после того, как договорились и заплатили за то, чтобы фирму не трясли, пожаловали спецслужбы, и не какой-то туманный Госнаркоконтроль, а ОБЭП, родная епархия Давиденко, которой он руководил много лет. По его сценарию предполагается, что новый клиент должен позвонить, пожаловаться, и проверяющих отзовут.
Андрей всегда противодействовал давлению, мог заартачиться, даже если ему с излишней настойчивостью предлагали что-то хорошее. В данном случае, с этим ОБЭПовским наездом, он решил утереть нос Давиденко, и обратился к Второву, плотно работавшему с Советским ОБЭПом.
Тот перезвонил в течение получаса и сказал, что ситуация крайне сложная: несмотря на то, что Михаил Стульников, начальник Советского ОБЭП – свой человек (прежний начальник, Игорь Ракитский, пошёл на повышение в областное УВД, с ним контакт не потерян). Можно решить любой вопрос, но в данном конкретном случае проверка заказная – позвонили из областного УВД (кто позвонил – эту фамилию по телефону называть нельзя), и велели как следует отшпендихорить Совинком. Со своей стороны Второв пообещал сделать всё возможное, чтобы по максимуму задинамить дело.
Другого выхода не оставалось – надо звонить особисту. Но Андрей решил подождать до обеда. Тем более что пришли Владимир с Артуром, и закипела работа.
История с белорусским тендером завершилась предсказуемым образом – Судотехнология выиграла конкурс, однако, не имея возможности выполнить обязательства по государственному контракту, поставить в срок тепловозные батареи 32ТН450 и 48ТН450, вынуждена была обратиться на Экссон («Исток» так и не восстановил производство, а продукция Тюменского завода обходилась дороже указанных в контракте цен).
Владимир злорадствовал, но подличать не стал, – установил цены для Судотехнологии ниже тех, по которым эта компания должна была отгрузить на Белорусскую ж-д… на 1%. С учетом доставки Босс выходил в ноль. Конечно, если принять во внимание, что он должен откатить своим белорусским друзьям как минимум 10%, получается, что деньги на комиссионные он будет вынужден вынуть из собственного кармана. Лучше бы он не упирался, а уступил Экссону эту сделку – тогда бы не попал на проценты.
Своим крупным заказом хозяин Судотехнологии, Пшемыслав Гржимекович Мудель-Телепень-Оболенский, вносил сумятицу в график поставок. Он платил наличными сто двадцать тысяч долларов и требовал немедленной отгрузки ста комплектов батарей 32ТН450. У Экссона были расписаны все сборки на месяц вперёд (ЭлектроБалт производил 20-22 комплекта в день), и кого-то из клиентов придется отодвинуть. Владимир с Артуром засели за бумаги, чтобы определиться, кому задержать отгрузки, а Андрей с Алексеем отправились на заводоуправление, чтобы проконтролировать отпуск заводом уже оплаченной продукции (бывало, что ЭлектроБалт не отгружал даже по накладным, которые гендиректор только что подписал, аккумуляторный вождь был непредсказуемый человек, и нельзя было оставаться спокойным, пока батареи не переместятся из сборочного цеха на склад Экссона).
По дороге Андрей воодушевленно рассказал о своих волгоградских делах – завязался с руководством горздравотдела, планирует открыть сеть аптек. Он всегда находился на подъеме (чисто внешне), когда у него были неприятности. Алексей сказал, что они с братом присматриваются к Совинкому. До них дошла информация, что Быстровы там крутят деньги, получают хорошую прибыль, и такая идея Ансимовым понравилась.
«Ещё чего не хватало! – мрачно подумал Андрей. – Если понадобятся деньги, то лучше взять кредит в Волгопромбанке под 24% годовых, чем у этих товарищей под 10% в месяц».
А ещё лучше ни у кого не занимать, а работать на своих деньгах. Сегодняшний день сулил много приятных вещей. После рутинного обхода заводчан (бухгалтерия, коммерческий отдел, три заместителя гендиректора, начальник транспортного цеха) Андрей не вернулся в офис, а поехал на улицу Промышленную – на Судотехнологию, чтобы забрать у Босса предоплату за первую партию батарей. Очень своевременно получить деньги сегодня – Андрей как обычно перерасходовал оборотные средства (окончательный расчёт за квартиру на «Морском Фасаде»), и образовалась очередная финансовая дыра. Помимо всего прочего, Игорь торопил с покупкой машины, Mitsubishi Pajero Sport. Прежде чем её купить, он посоветовался с Андреем, договоренность была такая, что Андрей возьмёт у него эту машину через год-полтора. И вот подошёл срок. Игорь уже присмотрел себе новый авто, Volvo S80, и напомнил об уговоре.
Это была выгодная сделка – $24,000 за полуторагодовалую машину в отличном состоянии, еще на гарантии, пробег около 12000 км. Андрей уже на ней покатался, ему всё понравилось, он давно хотел внедорожник.
Но как на него выкроить деньги?
По дороге Андрей позвонил Иосифу Григорьевичу и рассказал об утреннем происшествии. Тот выслушал так, будто ни разу не был инициатором данного происшествия. И пообещал всё уладить. Доброжелательные интонации его голоса вывели Андрея из себя, и он, закончив разговор, весь путь до офиса Судотехнологии громко и безобразно ругался.
Охранники провели Андрея в приемную без проволочек, там его встретила секретарь, улыбчивая женщина с ласкающим слух именем Тереза Телебзда, и провела к Боссу.
Пшемыслав Гржимекович Мудель-Телепень-Оболенский находился на рабочей половине своего внушительного офиса-лофта, он сидел за столом, перед ним был открыт ноутбук, а за столом напротив, как и в прошлый раз, сидела необычайно серьёзная девушка в черном деловом костюме и тоже что-то там смотрела на своём лэптопе.
Босс махнул рукой, мол, устраивайся на диване, а сам полез в сейф за деньгами. Андрей присел на диван в рекреационной зоне лофта, отделенной колоннами от рабочей зоны, и принялся разглядывать обстановку – картины, бюсты, мебель.
Подошёл Босс, положил на журнальный столик наполненный пачками денег фирменный пакет компании «Бонапарт», и уселся в кресло напротив Андрея. Правила поведения в этом месте были таковы, что продавец не пересчитывает финансы, а покупатель не берет роспись в получении денежных средств, всё на доверии.
Лишь одно напоминание:
- Владимир обещал отгрузить мне сто батарей в течение трёх дней.
Андрей подтвердил эти намерения:
- Да, мы формируем вашу заявку. Задержаны отгрузки всем другим клиентам.
И прибавил несколько подобающих случаю фраз, чтобы получилась видимость некоей светской беседы. Зазвонил интерком, серьезная девушка в черном ответила, после чего обратилась к хозяину:
- Пшемыслав Гржимекович, извините, тут…
Босс устремил внимательный взгляд на свою помощницу:
- Да, Мирка, говори.
- Нам нужно оплатить завтрашнюю презентацию – аренду зала, фуршет.
На лице Босса изобразилось удивление:
- Нам? Что значит «нам»!?
Из их короткого разговора Андрея понял, что речь идёт о презентации благотворительного фонда Клавдии Пайпер. (эту историю он слышал от Владимира Быстрова). 26-летняя Клавдия Пайпер – бывшая модель, которую год назад её бойфренд в приступе ревности облил кислотой. Этот бойфренд в настоящий момент в бегах и выставлен в федеральный розыск. Клавдия перенесла свыше сорока операций в лучших клиниках Петербурга и Москвы, плюс пять трехнедельных курсов в Ламалу (Франция). (средства позволяли). Всё же один глаз ослеп, лицо изуродовано, прежний вид полностью восстановить не удалось.
Босс увидел репортаж о ней по телевизору и решил оказать ей поддержку. Её именем назван учрежденный им благотворительный фонд, который будет помогать аналогичным жертвам насилия. Попечителями новой благотворительной организации стали Лех Ямпольский, пластический хирург, который делал операции Клавдии Пайпер, Матеуш Сикорский, телевизионный продюсер, и Шимон Дуниковский, коммерческий советник.
Всё уже готово, открыт расчетный счет, на который должны поступать средства, по телевизору идет реклама, а проведение презентации, которая должна состояться в пятизвездной гостинице «Гранд Отель Европа», оказывается, никто не оплатил.
Перебрав все возможные варианты, Босс попросил свою помощницу Мирку, чтобы та уговорила Клавдию Пайпер оплатить аренду зала в Гранд Отеле Европа и фуршет – всё-таки она получает неплохой промоушен, с обезображенным лицом ей, как модели, все дороги закрыты, а чтобы ей состояться в каком-то другом качестве, пи-ар ой как нужен.
- Позвони, скажи ей что из-за накладок, которые только что у нас образовались, мы не можем сегодня перечислить средства, пусть заплатит из своих – не отменять же завтра презентацию, а потом сочтемся, – приказал Босс.
И обратился к Андрею:
- Так что там с «Лавкой жизни», ты купил франшизу?
Андрей удивился – владелец крупного холдинга помнит о каком-то франшизнике, одном из тысячи. Но, не подав виду, бодро произнёс, что в Волгограде пертурбации, только что прошли выборы, меняют всех чиновников, а потому происходят непонятки со всем: с арендой, с оформлением собственности, с платежами и так далее. Все замерли и ждут, когда ситуация устаканится. Он всем так говорил, когда возникала необходимость в чем-нибудь оправдаться.
Босс проявил осведомленность и сказал, что да, действительно, один из его волгоградских контрагентов также пострадал от чиновничьей чахорды. И умолк, давая понять, что пора разбегаться.
Они обменялись прощальным рукопожатием, и Андрей откланялся, напоследок бегло осмотрев офис, вся обстановка которого, казалось, зафиксировала мысли и идеи хозяина, принципиально превосходившие по своей глубине все интеллектуальные изыскания современников, и эти идеи бизнесмена-мыслителя коренились в самом центре социальных, идеологических и политических устремлений эпохи.
А в офисе его ждало разочарование. Деньги, на которые он рассчитывал, уплыли. Владимир с Артуром решили взять из очередной раскидки прибыли немного на жизнь, а основную сумму оставить в обороте, пополнив таким образом уставный фонд. Он увеличивался до $450,000, и доля каждого участника составляла теперь $90,000. Гендиректор ЭлектроБалта поставил условие: выкупать больше батарей, и компания не управлялась имеющимися средствами, возникла необходимость финансового вливания. С одной стороны это радовало – увеличиваются обороты, растёт прибыль. Но отдача на вложенные средства ожидалась не ранее чем через два месяца, а деньги Андрею нужны были ещё вчера.
Без плавного перехода Владимир нанёс ещё один удар, жёстко напомнив про Пауэр Интернэшнл. Он велел потрясти волгоградских сотрудников Совинкома, которые, по его мнению, спиздили миллион двести тысяч рублей (на самом деле это был мерзкий намёк на то, что деньги прикарманил Андрей), и довольно грубо заявил, что в крайнем случае эти деньги вычтут из уставных – тех самых 90 тысяч долларов.
Разговор происходил при Веронике и Корине (Владимир намеренно затевал подобные выволочки при девушках), что было вдвойне неприятно.
- Мы ведь нашли накладную, – вступилась Корина за Андрея (она была его протеже, он до сих пор приплачивал ей за вредность, её зарплата была на 50%, чем это проходило по официальной кассе).
- Какую ещё нахуй накладную, – вызверился Владимир. В этот день он решил всем показать, кто тут главный.
Раскрыв программу 1С, Корина разыскала нужный документ:
- Вот, смотрите.
Она созванивалась с бухгалтерией Пауэр Интернэшнл, и совместными усилиями удалось восстановить все взаиморасчеты со всеми аффилированными фирмами (Пауэр, как и Русток, вёл деятельность от нескольких юридических лиц), заявленная недостача 1,200,000 – это поставка 30-ти комплектов тепловозных батарей весной этого года в адрес одной из подконтрольных Пауэру структур.
- Что ты мне показываешь? – скривился Владимир, демонстративно не признававший компьютер и монитор и имеющий дело исключительно с бумагами.
Корина распечатала документ и протянула Владимиру. Весь коллектив, затаив дыхание, наблюдал эту сцену. Все ждали, как отреагирует Владимир.
- Что ещё за левая хуйня? – неформальный лидер Экссона, пробежав глазами накладную, небрежно бросил обратно на стол.
Но он уже понял, что никакая это не хуйня, а доказательство того, что заявленная недостача в 1,200,000 рублей – это недоразумение. Вероника, Алексей и Игорь, облегченно вздохнули. Андрей всё ещё напряженно следил за Владимиром – что ещё он придумает. Артур подозрительно разглядывал Андрея.
Казалось, инцидент исчерпан. Но Владимир, держа марку, ещё раз наехал:
- Когда ты, блядь, наладишь учёт? Почему у тебя постоянно пропадают документы?!
Пробормотав до кучи серию ругательств, от которых покраснели даже привыкшие ко всему Вероника и Корина, он вышел, хлопнув дверью. Артур, продолжая тему, напомнил Андрею, что из-за неподписанного акта сверки с Пауэром приходиться закупать аккумуляторы автомобильной группы, а также НК-125 и НК-250 у других поставщиков, а не на Пауэре, где цены ниже. Это прямой убыток для компании. И хотя Пауэр продолжает закупать на Экссоне тепловозные батареи, по-прежнему опасно перечислять им предоплату из-за того, что они могут акцептировать эти деньги в счет долга.
Андрей, придя в себя, заявил, что всё в порядке – документ нашёлся и нет никаких причин для беспокойства. Всё случившееся – буря в стакане воды. Корина вступилась за шефа, и, выложив на стол все акты сверок, стала доказывать, что у Экссона с Пауэром всё ровно.
- А где оригинал накладной? Почему оригинала нет ни у Пауэра, ни у нас, и у Пауэра нет бухгалтерских проводок и наших платежей? – не глядя на то, что показывает Корина, спросил Артур (на протяжении всего разговора он следил пронизывающим взглядом за Андреем).
На этот вопрос никто не смог ответить. Никто из присутсвующих не был вхож в бухгалтерию Пауэр Интернэшнл и не мог знать, куда запропастились выписки по расчетному счету одной из поганок Пауэра, на которую Совинком в счет взаиморасчетов с Экссоном перечислил деньги. Корина и бухгалтер Пауэра выверили все взаиморасчеты с начала года, все цифры совпадали – но они совпадали по компьютеру. Не хватало нескольких оригинальных документов (с которых даже копии пропали), подтверждающих несколько отгрузок и платежей. Сумма недостачи – миллион двести тысяч рублей. Корина показала накладную, сумма которой совпадала с недостачей, но никто не мог сказать точно, что загвоздка произошла именно из-за этой поставки. Руководство Пауэр Интернэшнл склонно думать, что Экссон мухлюет и пытается прикарманить эти деньги (на самом деле всё было наоборот – как в своё время Экссон опрокинул Русток, правда, на Рустоке в конечном счёте обнаружили все документы, распутали клубок и заставили Экссон вернуть двести тысяч).
Так или иначе, вопрос повис в воздухе. Артур с Владимиром дали понять Андрею, что недовольны его работой.
***
С грустным сердцем Андрей отправился во Внешторгбанк, чтобы внести на расчетный счет наличные деньги и перечислить на ЭлектроБалт в оплату счета, только что полученного в коммерческом отделе. Операционистка с кассиром немало подивились: довольно необычная операция для клиента, который через день снимает с расчетного счета крупные суммы. Но таковы были реалии сегодняшнего дня.
А когда он, забрав пропечатанное платежное поручение, вышел на улицу, у него зазвонил телефон. Давиденко отчитался в выполнении первого задания: проверка в отношении ООО Совинком прекращена, можно спать спокойно. Что тут можно ответить?! Спасибо, блядь.
Вслед за Давиденко позвонил Второв. Он длинно выругался по поводу того, что Андрей одновременно заряжает разных людей на одну и ту же просьбу. Мол, пришлось задействовать Ракитского, и он неловко встрял, обратившись к замначальника областного УВД, в то время как это дело было уже на контроле. Получилось, что он высунулся с Совинкомом и обозначил свою заинтересованность. А так как Андрей с самого начала пообещал, что данная просьба не забесплатно, то придется заплатить – рублей тридцать, не меньше.
- Тридцать тысяч? – ошалело переспросил Андрей.
- А что ты хочешь, мазафака, Стульников с Ракитским уже зарисовались с твоей фирмой, они должны занести в областное УВД доляшку, иначе подумают, что они скрысили. Ты же сам сказал, что заплатишь – вот и плати.
Это было чудовищное попадалово, по глупости проебал тысячу долларов. Но пришлось согласиться. Второв присовокупил, что распоряжение прекратить проверку в отношении Совинкома отдал тот же самый человек, который перед этим приказал учинить эту проверку. Для Андрея это не стало окрытием. На прощание Второв дал совет: не вести себя как звонарь и не заряжать сразу нескольких людей на одно дело, к тому же такое скользкое.
Прежде чем пойти в офис на Исаакиевской площади, он заглянул в свой неформальный офис – кофейню Онтромэ. Нужно было настроиться, сосредоточиться, дабы не растеряться перед Блайвасом и сворой менеджеров. Возникла парадоксальная ситуация, как когда-то давно, на заре предпринимательской деятельности, в самом первом волгоградском офисе на Рабоче-Крестьянской, 22: он терялся перед своими гаврилами. Не он ими, а они им помыкали. Начальник составлял планы, вынашивал идеи, мысленно распределял поручения, однако, по приходу в офис все заготовки рассыпались под натиском сотрудников. Они сводили на нет планы начальника и навязывали свои. Грузили его своим дерьмом. Он спрашивал, выполнили ли они план визитов по конкретным медучреждениям, а ему предлагали закупиться редкими диковинными позициями и держать их на складе, потому что клиент N, возможно когда-нибудь их выберет.
Андрей с неохотой шёл в этот фешенебельный офис. Он уже усвоил: сколько ни убей там времени, результат один. Можно вообще туда не приходить, ничего не изменится. Самое грустное было то, что «Северный Альянс» (ООО, зарегистрированное в Петербурге на Ирину Кондукову, от которого велась деятельность) себя не окупал. Первый всплеск дал некоторую надежду, но с арендой дополнительных площадей и наймом новых сотрудников работа пошла в минус. Блайвас в итоге сдал Андрею весь блок, который изначально собирался сдать – три кабинета, плюс один небольшой секретарский, фактически получалось четыре, ежемесячный платёж составил $1000. Кухня и санузел получались общими. (для сравнения: официальная аренда в кардиоцентре составляла $250, плюс $100 Андрей заносил Халанскому в конверте. Это свыше 250 квадратных метров полезной площади – офис, склад, розничная точка – аптека. И эта аренда тысячу раз себя оправдывает – учитывая обороты по расчетному счёту и розничные продажи медикаментов через аптечный пункт).
Также Блайвас навязал своего секретаря, она сидела в холле за своей конторкой, дел у неё было немного – ответить на два звонка в день, нажать кнопку домофона, заварить Богдану Радько чай и размешать в нём сахар. И Блайвас предложил Андрею оплачивать ей половину зарплаты и пользовать на полную катушку.
На настоящий момент на фирме работало восемь человек: бухгалтер, два офис-менеджера, четверо менеджеров по продажам (Марина не в счёт, она была вне этого штата, так как работала преимущественно по регионам). Плюс двое совместителей: водитель и секретарь, оба от Блайваса. Внешне это были совершенно нормальные адекватные люди, они не пороли косяков, как иные волгоградские деятели. Но и полезного ничего не делали, слишком уж они безынициативные, мыслят шаблонами, подстраиваются под всякие условности и не могут срастить хорошую денежную схему.
… Андрей засиделся в Онтромэ. К традиционной чашке латтэ добавился фруктовый десерт и стакан свежевыжатого грейпфрутового сока. Было пять часов, когда он покинул заведение. Он решил: что бы ни говорили ему сотрудники, в ответ надо хмуриться, не решать никаких вопросов, откладывать всё на потом, говорить, чтобы на сегодня оставили в покое. Пускай потом пеняют на него, что мол, из-за того, что их не выслушали, у них сорвалась сделка на миллион долларов. Всё это ерунда. У них по определению не может быть никаких сделок, кроме копеечной по стоимости заявки на тысячу разнокалиберных лабораторных стекол, каждое из которых нужно заказывать у разных поставщиков, а потом доставлять этот заказ в область, в какое-нибудь Колпино.
Придя в офис, Андрей не сразу проследовал на свою половину. Для начала заглянул к Блайвасу, там, в роскошном угловом кабинете с видом на Исаакиевскую площадь и Мариинский дворец, состоялся очередной сеанс взаимного сканирования, или двустороннего гипноза. За двадцать минут Блайвас четырежды задал один и тот же вопрос: «Что там с векселями, ёпта?», и трижды получал ответ, что всё в процессе, люди работают, и с каждым разом ответ становился менее пространным. Было слышно, как в холле осторожно ступают сотрудники «Северного Альянса» и спрашивают у секретаря, что там шеф, не выходил ли ещё, долго ли продлится беседа. Андрей знал, что как только выйдет, на него тут же набросятся с тысячами идиотских вопросов, которые, пораскинув мозгами, можно решить самостоятельно, не дожидаясь шефа весь день. И он злорадствовал – пускай курят, шеф уйдёт ровно в шесть часов, и похую мороз.
Содержательная беседа с Блайвасом была прервана звонком – вблизи офиса, в ресторане «Адамант» находился Ренат (также как и все дома вокруг ресторан принадлежал Бармалею), и хотел встретиться. Блайвас недовольно сузил глазищи – он ревниво относился к Ренату, стремительно набиравшему рейтинг в компании. Если так дальше пойдёт, то Блайвас станет не нужен, так как Ренат сможет более эффективно выполнять поручения Андрея.
Оставив сумрачного Блайваса додумывать свою думу, Андрей вышел в холл. Там ждала Тимощенко с кучей документов в руках, из-за угла выглядывал Грамматиков. Всё было предельно предсказуемо: Снежана наверняка спокойно сидит у себя, зная что в любой момент может запросто увести шефа в отдельный кабинет, двумя короткими фразами изложить свою просьбу и получить гарантированное добро; Леночка тоже спокойно сидит на месте, зная что шеф не сможет пройти мимо неё и сам отведет в кабинет, где будет расспрашивать что и как, любезничать, и в итоге тоже выполнит любую просьбу.
Андрей заговорил с Тимощенко, делая вид, что вникает, но как только вошёл Ренат, шагнул ему навстречу, и не говоря ни слова, развернул его обратно на выход:
- Пойдём, дело есть.
Они выехали со двора и, доехав до канала Грибоедова, припарковали машины на набережной. Андрей не хотел, чтобы народ, выходя из офиса, прицепился со своей болтовней ещё и на улице.
- Что там Леночка – воспылал самовоспламеняющейся страстью? – глумливо поинтересовался Ренат. – До хуя спустил денег?
Проницательный брат знал где спрашивать. Отношения с Леночкой, внезапно и мощно обрушившиеся на Андрея, оказались недешевым проектом даже для владельца двух преуспевающих фирм.
- Мне нужна помощь…
Андрей сделал паузу, во время которой подумал сначала, стоит ли ехать домой, может вместо этого закатиться с Леночкой в ночной клуб; а затем зло усмехнулся про себя: эта тварь должна отработать спущенные на неё деньги. Решив, что так будет правильно, прибавил:
- Дело… щепетильное.
- Я же говорил, можешь рассчитывать, сделаю всё, независимо, как это дело комментируется уголовным кодексом.
Андрей напомнил про вексельную схему, работа по которой прекратилась, едва начавшись. Леночка Шаабан стала нарабатывать кредитную историю с поставщиками, для контактов с ними она оставляла номер Скайлинка, мобильного телефона с прямым городским номером, но, немотря на предупреждения, звонила с этой трубки и в офис, и сотрудникам, и шефу, и вообще всем подряд. Для получения груза в транспортных компаниях наняли водителя, с которым познакомились на вокзале, но всё та же тщательно проинструктированная Леночка говорила ему довозить товар до офиса на Мойке, 70, вместо того, чтобы в условленном месте передавать его другому человеку. Когда ей указывали на её просчеты, она делала круглые глаза:
- Зачем морочиться, пусть сразу привозит в офис.
То была, конечно, классика жанра – работник начинает передумывать то, что уже до мельчайших подробностей продумал начальник. Из-за таких мелочей рушатся самые великие планы.
И постепенно проект с векселями заглох. Теперь его нужно было реанимировать.
Ренат задал резонный вопрос:
- Как ты мыслишь разводить на оплату векселями, если фирма не имеет офиса, а из сотрудников только тупая кобыла с левым телефоном?
Андрей согласился с доводом, но ему не хотелось нести дополнительные расходы. И так уже много потрачено: Леночка, левый водитель, левая фирма, трубка, и так далее. Но без офиса действительно как-то несерьёзно. Поразмыслив, Ренат вспомнил, что у него есть на примете хозяин здания, который сдаёт помещения, он может предоставить конуру и потом в случае чего, ни за что не выдаст, кому сдавал. Человек надежный, и арендная плата невысокая.
- Организовать можно всё, – подытожил Ренат. – Ты только скажи: надо или не надо.
Двух мнений не было, конечно же надо. Во-первых, уже потрачены деньги, и эти организационные расходы надо как-то отбить. А во-вторых, нужно в конце концов выровнять финансовое положение. Долги не уменьшаются, а растут, и с этим нужно что-то делать.
- Так, давай выработаем четкую программу, и будем её придерживаться, – решился Андрей. – Ты возглавляешь проект, и чтобы ни одна тварь не могла нарушить правила…
С этими словами он вынул из портфеля блокнот и стал набрасывать план действий и схему взаимодействия всех участников.
В идеале работа должна быть построена следующим образом. Леночка завязывается с московскими поставщиками – желательно из тех, с кем не работает Совинком. Она заказывает товар для волгоградских клиентов (заявки ей передаёт Ренат, который в свою очередь получает их от Лены Николовой). По выставленным счетам производится оплата с левой фирмы, (под названием «Октагон» специально для этих целей купленной за $300. До сих пор пользовались услугами знакомого юриста Корины Янчилиной, специализирующегося на регистрации ООО с левыми учредителями – бомжами, покойниками, алкашами, и тд, он выдавал учредительные документы, договор расчетного счета в выбранном банке, копию банковской карточки, на которой видна роспись – простая, чтобы её можно было запросто подделать, и на всякий случай факсимиле с оттиском настоящей подписи человека, расписывавшегося на банковской карточке и договоре расчетного счета). После оплаты товар на московской фирме забирает Костя Васильев (бывший сотрудник Совинкома, переехавший в Москву и выполняющий различные поручения, это его подработка). Товар он будет получать по доверенности, поэтому для него надо сделать какой-то левый документ, хотя бы права, любого качества, всё равно проверять никто не будет. Получив товар, он отправляет его в Волгоград. В случае, если заявка поступит от Северного Альянса, тогда товар отгружается на Петербург, и левый водитель забирает его со склада транспортной компании и передаёт своему человеку в условленном месте подальше от Исаакиевской площади. Леночка пускай находится в левом офисе, который Ренат арендует у своего знакомого – принимает звонки от поставщиков, побольше разговаривает с ними, чтобы они привыкли к её голосу. Если заявок будет мало, надо округлять их в большую сторону, закупать впрок ходовые позиции, пусть лежат на складе. Николова без запинки в любое время дня и ночи скажет, какой товар ходовой, а какой нет. За два месяца нужно подружиться минимум с десятком поставщиков, у каждого из которых выбрать товар на миллион рублей.
Чтобы фирмачи не подумали, что тут театр одного актера, Ренату следует также вступить с ними в перетер – звонить, обсуждать какие-нибудь вопросы. Можно разными голосами – от лица экспедитора, менеджера, зав. департаментом, гендиректора.
Леночка должна пару раз съездить в Москву, чтобы посетить намеченные фирмы и засвидетельствовать, что вот она такая звезда, руководитель отдела закупок компании «Баобаб Корпорэйшн». Она вскружит всем голову, её даже не надо специально просить об этом.
Операцию надо завершить к середине декабря – страна начинает бухать и очнется только к концу января, делов никаких не будет. Продавцы, конечно, деньги примут, но вряд ли соберут весь заказанный товар.
Итак, когда ситуация созреет, кто-то (возможно Ренат или сам Андрей) обзванивает поставщиков и интересуется, примут ли они вексель в оплату очередной поставки (вообще их заранее надо к этому готовить, если они сразу скажут, что работают только с живыми деньгами, то с такими придирами вообще нечего ловить). Утрясается общая сумма, в каждой фирме надо заказать на три миллиона рублей (за месяц до дня Икс надо предупредить, что будет такой заказ, чтобы поставщики затарили склад всем необходимым, а то вдруг у них не окажется в наличии нужного количества, считай вся работа насмарку). По результатам, когда будет известна точная сумма, Блайвас отзванивается Умару и Лечи и заказывает вексели. Звонить надо заранее, возможно, Октагону придется открыть расчетный счет в банке, который будет выдавать вексель. В итоге Лечи должен выписать порядка десяти векселей на фирму Октагон, на конкретные суммы (общая сумма – тридцать миллионов рублей), и этими векселями Октагон расплатится за заказанный товар – рентгепленка, шприцы, шовный материал, медикаменты для аптек, и так далее.
Далее – Леночка отправляется в Москву, где ей передают вексели, она объезжает фирмы, подписывает соответсвующие договора поставки, акты приема-передачи векселей, Константин Васильев следом за ней забирает товар со складов и отправляет в Волгоград.
Чтобы не зависнуть с такой крупной партией и вовремя расплатиться с джигитами, необходимо заранее провести маркетинг и прозондировать ситуацию – где это всё реализовать. Конечно, надо упасть в ценах, придумать что-то типа новогодней распродажи и установить конечный срок до 30 декабря.
Для Рената остались неясными некоторые моменты.
- А позволительно спросить: ты не думаешь, что Леночка всё напутает? Я сам тут многое не догоняю, как ты мыслишь, что эта мормышка сделает всё как надо.
Действительно, это было слабое звено. Со всем остальным получалось более менее складно, ну а когда двадцатилетняя девка расплачивается трёхмиллионным векселем и начинает что-то путаться, возникнут подозрения, продавцы могут отказать в отгрузке и попросить расплатиться настоящими деньгами.
- Ну… я могу сходить с ней, только паспорт на входе не буду показывать, – неуверенно проговорил Андрей.
- Ты можешь сходить, а зачем тогда скрываться, нанимать левые офисы, чтобы в конце идти самому? Давай не будем прятаться и поведем работу из нашего офиса на Мойке 70.
Да, Ренат поднял серьёзный вопрос. Над ним предстояло поработать – найти презентабельного представителя. И надежного – чтобы не скрылся с векселями.
И Ренат сам же на него ответил, предложив себя:
- Ладно, если что – я с ней схожу. Только объясни, что говорить людям – ты сказал с ними разговоры разговоривать, а о чём?
Этот вопрос был гораздо проще предыдущего. Андрей объяснил: поставщикам надо толкать идею, что Октагон плотно сидит на поставках госпиталю Ленинградского военного округа. Мол, с тендерным комитетом всё схвачено, доказательством чего является предоплата в течение двух месяцев. Фирмы, работающие на данном рынке, наверняка наслышаны об этом медучреждении, знают, что военные склады время от времени пополняются, при этом производятся закупки на крупные суммы. И все знают, что в военном ведомстве всё очень мутно. Поэтому обрадуются, что кто-то решает эти вопросы и готов закупиться у московских посредников вместо того, чтобы сработать напрямую с иностранным производителем.
… Темные воды канала таинственно мерцали, отражая огни фонарей. Около часа Андрей с Ренатом, стоя у перил, обсуждали вексельный проект. Договорившись обо всём, распределив роли, попрощались и разъехались. Стратегия была намечена, осталось претворить её в жизнь.
Однако мысли принимали немного другой вектор по мере удаления от места, где состоялось обсуждение вексельного проекта. Андрей ехал по набережной канала Грибоедова в сторону Невского проспекта, и игривые помыслы, связанные с Леночкой, стали виться в его голове. Он принялся размышлять, как бы совместить одно с другим…
Сложности этого дня отвлекли внимание Андрея от размышлений по поводу Мариам. Он вспомнил о ней, лишь когда подъехал к стоянке. Острота ситуации притупилась, сейчас, даже если бы он сильно захотел, не смог бы разозлиться настолько, чтобы начать разбирательство с женой.
Придя домой, он хорошо провел вечер, позанимался с сыном, а ночью с легким сердцем выполнил супружеский долг – что называется, укрепил семью.

Comments are closed.

stack by DynamicWp.net